В соседнем здании Пушкинского еще можно застать выставку «Детство. Отрочество. Юность», представляющую живописные полотна, объединенные темой детей, детских занятий, детских игр. Несмотря на светлую тему, выставка получилась мрачноватой. То ли из-за из- за включения в нее мотива детей без детства с беспризорниками, бродяжками и просящей милостыню маленькой девочкой. То ли из-за излишней реалистичности бытовых сцен далеко не умиляющих, как на картине «Мачеха», например.
И даже парадные портреты венценосных младенцев оптимизма не добавляют. По сути, они тоже дети без детства, заключенные в золотые клетки.
Тема материнства хоть и кажется на первый взгляд светлым пятном, тоже пронизана грустью. Хотя, много и приятных встреч с шедеврами Ренуара, Серова, Репина, Серебряковой. Многие
картины знакомы с детства, многие – приятные новые открытия давно знакомых мастеров.
И, пожалуй, наиболее оптимистичный блок – «художник как ребенок», где забавляются Миро и Кандинский, создавая картину мира по-детски легко и весело.
Отдельно хочется сказать о включенных в выставку фотографиях. Невероятно красивые работы Клавихо-Телепнева соседствуют с вдохновившими его Джулией Кэмерон и, (вы не поверите!) Льюисом Кэрроллом с его серией портретов настоящей Алисы.

«Детство. Отрочество. Юность».
ГМИИ им. Пушкина (ул. Волхонка, 14) до 13 февраля.

Вот вроде бы просто яркие пятна, а иногда и не пятна, иногда и не яркие, а черно-белые сетки, например. Но сколько экспрессии, силы, жизнелюбия во всем этом! Не удивительно, что перед этим потоком не только художественной, но и личной энергии, не устоял парижский бомонд, включая Ротшильдов.
Сам как яркая модная птица, Бруй до сих пор сохранил и эксцентризм, и обаяние. И вокруг него до сих пор – весь цвет светской тусовки, будь то в Париже или в Москве. Хотя, последнее время он все же склонен уединяться в своем поместье в Нормандии.
Удивительная судьба – от питерских коммуналок и полулегальных выставок - к музею Гугенхайма, который приобрел одну его работу, и собственному поместью.
Начинал Бруй как минималист, печатая картины на офортном станке собственного производства. Как настоящий гений он создавал новое, свое. Изобрел собственную технику и стиль офорта, опираясь на ленинградскую графическую школу.
Потом, перейдя от минимализма к экспрессионизму, он наводнил свои работы яркими пятнами, живущими своей, особой жизнью, из-за этого кажущимися живыми и объемными.
В его работах – борьба света и тьмы, движения и статики. И борьба эта вполне отражает его суть, суть человека мира, живущего сразу везде, и везде творящего – в Питере, Израиле, Нью-Йорке, Париже.

Московский музей современного искусства (Петровка, 25) до 27 февраля.