ЕЖЕДНЕВНЫЕ НОВОСТИ ИСКУССТВА@ARTINFO
В МИРЕ
В МОСКВЕ
В РОССИИ
В ПИТЕРЕ
В
ИНТЕРНЕТЕ ПЕРИОДИКА
ТЕКСТЫ
НАВИГАТОР
АРТ ЛОНДОН
- РЕПОРТАЖИ ЕЛЕНЫ ЗАЙЦЕВОЙ АРТИКУЛЯЦИЯ
С ДМИТРИЕМ БАРАБАНОВЫМ АРТ
ФОН С ОКСАНОЙ САРКИСЯН МОЛОЧНИКОВ
ИЗ БЕРЛИНА ВЕНСКИЕ
ЗАМЕТКИ ЛЕНЫ ЛАПШИНОЙ SUPREMUS
- ЦЮРИХ ОРГАНАЙЗЕР
ВЕЛИКАНОВ
ЯРМАРКИ
|
◄art-ontheground
#18 Павел Микитенко.
О "семейном аргументе"
в искусстве. "Современным художником должен быть тот,
кто непосредственно участвует в создании среды
собственного обитания. Московский конформизм круглый год цветёт пышным цветом. Распускается на каждом бывшем заводе и фабрике, падает дождём с неба и течёт по улицам. Осенью, зимой, весной и летом здесь нервно и холодно. Все сидят по домам, не зовут и не ходят в гости. Время = деньги. Несколько лет назад среди
художников нашёл признание снимающий любую убийственную критику
универсальный аргумент. На выставке старого приятеля ты смотришь вокруг и
говоришь ему: слушай, зачем ты сделал такую бессмысленную выставку? Или,
заходишь в мастерскую к старому другу и он не дожидаясь вопроса сам тебе
говорит: да, видишь занимаюсь покраской холстов, но ты понимаешь… у меня
семья, дети… Этот аргумент, претерпевая изменение и вариации, даёт знать о
себе в самых разных средах, образующихся вокруг искусства: когда речь не
идёт о семье, аргумент опирается на существование в у человека желудка, и
прочих жизненных необходимостей. |
|
***
Я попал туда в последний день фестиваля. Множество разных людей тусовали у бара. Начался спектакль театра Док "Общество анонимных художников"… Постепенно я поднялся на все этажи и зашёл во все открытые помещения этого зовущего вперёд в прошлое замка, воплощающего "просвещенный и толерантный потомственный аристократизм". |
 |
|
Пока там ещё не было потомственных аристократов.
выглядел он неплохо. Я вообще люблю стройки, несколько лет в детстве я играл
на тянувшемся несколько лет напротив моего подъезда советском строительстве
детского сада. Но здесь были залы побольше, а мне нравятся просторные
помещения. Постепенно поднимаясь всё выше и выше, в полумраке серых
бетонных пространств иногда оказываешься с кем-то наедине и наедине с тем, что
хотел сказать художник. Как, например, в комнате, над которой поработал
Николай
Олейников, и где изображённые на стене собаки рассказывали о собачей жизни
трудящихся словами великих писателей. Джек Лондон, Горький, Брехт, Беккет
… - времена и страны сменяют друг друга, а собачья жизнь не сменяется. Иногда
можно было встретить в помещении знакомых, как на продолжении выставки
Ненадёжная жизнь в другой комнате. Вся выставка рассказывала о прекарном
труде и зыбкости нашей трудовой и нетрудовой жизни. В подвале прошёл перформанс Александра Петлюры. А после был показ андеграундной моды. Несмотря на то, что на выставке было совсем не много сильных работ – но это неважно, когда дело идёт о громадном сквоте, всё должно случиться в будущем – мне понравилась идея фестиваля. Современному изобразительному искусству действительно не хватает воссоединения с формами действия современного театра, гротескным телом моды… и, конечно, коллективным действием, публичным волеизъявлением угнетённых в политическом акте!! |
|
Оккупация АртХауса. В последний день этого фарса участники выставок и их товарищи, а также примкнувшие к ним строители элитного комплекса АртХаус собрались на первом этаже незавершённого здания. Когда их стало достаточно много, чтобы действовать на таком огромном пространстве, они забаррикадировали все входы кроме одного и объявили, что здание занято. Появился начальник охраны, чтобы разобраться в ситуации и захотел поговорить с лидером движения, ему сказали, что здесь нет главных. И что мы хотим продолжения существования этого здания в качестве сквота и пространства самоорганизации, как это и было заявлено организаторами фестиваля. Начальник охраны по рации начал собирать сотрудников, чтобы вытолкать манифестантов из помещения, но к тому моменту их было уже столько, что он вовремя осознал своё бессилие что-то решать силовым путём. Ситуация требовала более тонких воздействий. Тогда он решился на звонок основному инвестору и идейному вдохновителю проекта АртХаус. Звонок застал Андрея Гринёва в итальянском ресторане Aromi, где он слушал джаз и угощался пармской ветчиной. Наскоро доев последний кусок, идейный вдохновитель отправился на спасение своей карьеры. По дороге тревожные мысли без стука входили в его ум, а оттуда проникали дальше, доходя до желудка, как будто нарочно мешая здоровому пищеварению. Когда Гринёв появился в АртХаусе, первый этаж заполонила всё возрастающая толпа непонятных и не очень приятных ему людей не "из тусовки". Вероятно, они даже не слышали про ресторан Aromi, никогда не видели его обстановки casual по-европейски и не испытывали на себе прелестей обслуживания, того ощущения стабильности и уверенности, что неприятных сюрпризов не будет, которые это обслуживание оставляет. Он верно оценил ситуацию: вообще-то это захват собственности, нужно вызывать ОМОН, чтобы разогнать всё это отребье к чертям. Но корреспонденты центральных каналов с камерами напомнили ему о размышлениях, которые омрачали его внутренности ещё в пути. Ведь вся эта затея с художниками нужна была, чтобы придать хоть какой-то смысл, а также послужить созданию романтического ореола, которые вместе со словом нео-лофт должны были окутывать жемчужину его карьеры. Если же сейчас вызвать ОМОН и разогнать художников, то явное противоречие, заключавшееся в том, что искусство и художники входят в диссонанс с этим "домом искусства", станет очевидно потенциальным покупателям, и у жемчужины карьеры может начаться отслоение перламутрового слоя. Через оставшийся вход продолжали приходить сочувствующие движению художники, не имеющие жилья или живущие где придётся, а также те, кто нуждаются в независимой публичной площадке и центре искусств; учёные, уставшие из своих небольших зарплат вычитать каждый месяц оплату съемного жилья, и нуждающиеся в независимом университете и открытой публичности; рабочие мигранты, вынужденные жить на месте производства и продавать свой труд 64 часа в неделю; а также многие другие, кому необходимо место жизни и место работы, но не на тех принципах, на которых им приходится жить и трудиться сегодня. Гринёв погрузился в раздумья, но ему помешали какие-то люди, попросившие отойти в сторону, когда рабочие подогнали самосвал с мебелью из съемных квартир. Люди переезжали в новый дом. Постепенно осваивая новое пространство, они устроили его согласно своим нуждам. Те, кто раньше назывались художниками, проводили выставки в огромном зале на первом этаже, в одной из комнат на третьем они преподавали своё ремесло горожанам. Вместе с теми, кто раньше назывался рабочими, художники открыли ресторан и готовили самые экзотические блюда, которых не видывал даже обжора Пантагрюэль. В ресторане обедали жители дома и москвичи. Модельеры участвовали в художественных событиях, устраивали показы мод и шили одежду при участии всех остальных и для них. Учёные проводили дискуссии и открыли свободный университет. Антифа инициировали группу обучения единоборствам, ведь помимо того, что тренировка тела доставляет наслаждение, нужно ещё и отбивать изредка случавшиеся набеги полиции. … Вообще говоря, жители этого дома теряли привычные идентификации, курсируя из группы в группу, ведь у них больше не было необходимости продавать свой труд, восполняя нехватку той или иной позиции на рынке труда. Теперь им было необходимо поддерживать общую жизнь в этом здании, общие вопросы которого решались на ассамблее, проводимой в хорошую погоду на крыше. Нужно было и поддерживать обмен с другими жителями города, ведь труженики демократического искусства не производили всего, что необходимо им сами. ……………………………………………………………………………………………………………………………………………………… Или так: группа художников, активистов и присоединившихся к ним рабочих заняла
пространство третьего этажа. Они заявили, что не покинут здание в
последний день фестиваля. Потому что сквот не
покидают по собственному желанию. Они выдвинули
лозунги: |
|
Дружище, у тебя и у меня нет будущего в этом доме. В Европе существует традиция сквотирования пустующих зданий. В Париже этим занимаются уже не только леваки и художники, а просто студенты или люди, которые предпочитают расходы за мелкий ремонт и частые переезды, ежемесячным арендным платам. Таким образом, это явление вышло за пределы маргинального. Но за сквотированием стоит всё же мощное протестное движение, и закрытие полицией сквотов часто сопровождается борьбой за место обитания. На событии, завершающем существование этой двухкорпусной громадины в качестве "сквота" и экспозиционной площади, а также предваряющем её существование в качестве элитного жилого комплекса я встретил несколько участвовавших в экспозиции художников и заглянувших сюда активистов. И никто из них не вёл себя как повстанец. Кто-то собирался придти через неделю на демонтаж экспозиции и, забрав свои пожитки, мирно исчезнуть. Кто-то сказал: хотел бы я, чтобы это всё провалилось, но понимаю, что это невозможно. Многие из моих знакомых как-то зарабатывали на жизнь в этом месте: художниками, операторами или даже охранниками. На первом этаже, рядом с баром я встретил одного европейца, который сказал мне: по всей Европе одно и тоже: эти шоу и эти люди, уставшие от выпивки и наркотиков. Для меня важнее один или два хороших художника, которых ты может быть встретишь здесь, чтобы потом встретить их в Токио, Нью-Йорке, Питере или Перми. Но кое-что отличает это событие от европейских выставок в джентрифицированных заводах и фабриках: в Европе такие фестивали проходят в зданиях старых и значит подключены к прошлому, здесь же искусство оказывается подключёно к будущему, и это интересный концепт. Дружище, но ни у тебя, ни у меня нет будущего в этом доме! Как можно не понимать этого!? Чего стоят эти абстрактные рассуждения о подключённости к будущему, если мы не замечаем, что для нас самих в этом будущем нет места? |
|
Шаг правой и пол шага левой. Если посмотреть на современную художественную ситуацию с точки зрения её экономической функции, то искусство в основном является специей для бизнеса девелоперов. Если посмотреть на эту же ситуацию с точки зрения функции политической, то искусство, не выходя за пределы неолиберальной политики художественных институций, лишь придаёт ощутимую форму неоформленным мечтам русской буржуазии и правящего класса. В такой ситуации искусство способно что-то противопоставить триумфальному шествию неолиберальной экономической политики только на уровне идей. Но достаточно ли этого? Ведь смысл сообщения определяется в первую очередь контекстом его использования и лишь затем контекстом истории искусств или личным биографическим контекстом художника. А контекст употребления искусства задает праздный досуг и финансовые вложения среднего класса и буржуазии. Что же заставляет обратить внимание именно на эту конкретную выставку в АртХаусе? То, что здесь доведены до предела два ключевых момента существования современного художника, прочно занявшего позиции в авангарде неолиберального образа жизни: 1) поощрение свободной креативности, иногда даже её коллективных форм; 2) локализация, ограничение этой активности рамками художественной системы и использование её в нуждах этой системы. В европейской, тоже довольно циничной, практике джентрификации у людей творчества есть несколько лет, чтобы жить в старых зданиях и за это время успеть создать среду обитания и среду взаимодействия согласно своим нуждам. Потом они будут изгнаны поднявшимися ценами, но сохранят опыт, который им удалось получить в этих средах и сохранят человеческие связи, которые успели возникнуть. Здесь же, джентрификация происходит по-московски цинично, в течении месяца, а затем, по окончании фестиваля, художников "выселяют из сквота". Так современный капитализм присваивает слово "сквот" и стоящие за ним практики. Благодаря культурной элите, Москва находится в авангарде неолиберального цинизма. Но можно взглянуть на ситуацию и по-другому, из перспективы политического действия. Куратор фестиваля, пригласив к сотрудничеству представителей различных искусств, спровоцировала обмен и взаимодействие между ними, создав политически потенциальную ситуацию. Как же художники повели себя в ней? |
|
Картины Иры Кориной "Стыдно" и "Горько" вообще не прозвучали, оказавшись в
инфантильном контексте, нивелирующем всякое политическое содержание. Их надо
было выставлять в отдельном помещении на месте икон. Можно выделить две типа высказываний. Работа Николая Олейникова и в целом выставка Ненадёжная жизнь представляют собой ясные и лаконичные послания. Этот тип высказывания можно назвать иллюстративным. Высказывания иллюстрируют ситуацию эксплуатации, в которой находятся, но таким образом как будто не замечая её. Второй тип высказываний можно назвать демонстративным, они ставят зрителя в ситуацию, в которой проблема, которую демонстрирует работа, касается зрителя непосредственно. Как работа Андрея Кузькина или Ильи Будрайтскиса. Поскольку в работе последнего за отвлечёнными цитатами главы марксистской исторической школы в СССР Михаила Покровского, написанными на окнах, по покрывающим дом лесам весь рабочий день движутся мигранты, а за ними открывается вид на современную Москву. |
 |
|
Таким образом, мы непосредственно видим, о чём же идёт речь у марксистского
историка. Работа действует лучше других, но всё ещё не является
политической. Когда Илья Будрайтскис и Николай Олейников на
дискуссии в Аудитории Москва говорят о том, что, участвуя в
художественной системе и, в частности, в 4 Московской биеннале, мы
откровенно играем в чужую игру, но, в то же время, должны продолжать играть
в неё, поскольку это единственная большая публичная игра, где левые занимают
заметное место, и постольку эта игра позволяет нам быть услышанными и
противопоставить свои идеи неолиберальной идеологии правящего класса… Ответить можно хорошо известной им цитатой: такое искусство "не противопоставляет этим фразам ничего, кроме фраз, и оно отнюдь не борется против действительного, существующего мира, если борется только против фраз этого мира." Известную цитату хорошо демонстрирует ситуация с выставкой о прекарном труде. Одна из выставленных на ней работ представляет собой видео игру Tuboflex: в поисках работы ты обращаешься к "мировому лидеру" современных бирж труда Tuboflex inc. Новшество этой биржи заключается в том, что пылесос-телепорт доставляет тебя с одного места работы на другое сразу по мере появления там необходимости рабочих рук (ясно, что ты согласен на всё, поэтому у тебя по этому поводу никто ничего не спрашивает). Главная задача – работать быстрее, иначе: увольнение и исключение из сети трудовых отношений. Выиграть, как вы наверное уже догадались, невозможно. Хорошая критика прекарной жизни. И своевременная, учитывая обсуждения закона о заёмном труде. Но какие выводы сделаны? С невероятной скоростью художники монтируют свои выставки, работая сверхурочно и в непригодных условиях труда, там, куда из засосал Tuboflex современной художественной системы. Наверное, вопреки собственным соображениям, они всё же надеются, что им повезёт. Все эти работы представляли собой лишь критику, только подчёркивая нехватку какой-либо артикулированной альтернативы. |
 |
| Единственной работой, которая вошла в непосредственное взаимодействие с ситуацией АртХауса в лице его строителей, стала работа Андрея Кузькина. Коллектив, готовивший выставку, частью которой стала эта работа, устроил вечеринку, на которую были приглашены друзья художников и строители замка. Как бы то ни было, художники здесь действительно нашли форму, в которой непосредственное взаимодействие с ситуацией стало возможным и принесло наслаждение большинству участников. Идея заключалась в том, чтобы к предваряющему официальное открытие вип-показу оставить от вечеринки стол с пустыми бутылками и остатками фуршета, а в центре стола поместить монитор, на котором зрителям демонстрируется снятое на камеру бурное времяпрепровождение. Искусство – это веселье, на которое вы по любому опоздали, хотели сказать художники новой "потомственной аристократии". |
 |
|
А также, искусство в современных условиях – это то, что всегда фатально
отделено от зрителя, говорю себе я по поводу этой работы. Но проблемы
начались позже, когда прораб, стоя у инсталляции с пультом в руках,
переписывал имена всех рабочих, которых он смог узнать на экране, чтобы
оштрафовать их за то, что они покинули рабочее место в рабочее время (надо
сказать, что рабочие подошли на вечеринку ближе к 21:00). Эгоцентризм и
отвлечённость "современных художников" в новых формах действия должна быть
преодолена. Речь идёт о формах действия, которые бы вернули "искусству" – если кого-то ещё заводит это слово, означающее сегодня только отказ от политики – реальное политическое значение, выраженное в действии на территории социальных отношений, в которые искусство и художники вступают. Участвовать или не участвовать в художественной системе? Многим кажется утопичной идея отказа от участия в художественной системе. Им кажется более реалистичным участвовать в ней. Однако это всего лишь тавтология неолиберального реализма, для которого существует лишь то, что уже существует. Недостаток воображения современных художников заключается в неспособности помыслить то, чего ещё не существует. В то же время, утопичным является как раз участие в художественной системе, которая принесёт славу и деньги лишь единицам (при этом лишив их какого-либо преобразовательного потенциала), оставив остальных без всяких средств к существованию. Да и сейчас большинство участников художественной системы вынуждены подрабатывать на стороне. Что же тогда заставляет их быть такими хорошими мальчиками и девочками там, где заправляют большие люди, иногда протягивающие художникам пару конфет со своего обеденного стола. Дело в том, что художественной системе удалось апроприировать историю искусства у неё самой. И те, кто хочет попасть в историю, думают, что необходимо дружить с кураторами и галеристами. На последние деньги художники покупают материалы, эксплуатируют своих близких и их кошельки, только чтобы участвовать в этом грандиозном шоу под названием современное искусство. Как мотыльки. И дело не в пресловутой любви к искусству. Дело в том, что существующая система искусства в сознании большинства художников приватизировала права на доступ в историю и права на предоставление публичности. Но все великие движения и открытия искусства с конца 19 века, и особенно в России, - от передвижников, Дада и сюрреализма, до ситуационистов, КД и московских акционистов - происходили в стороне или в борьбе с системой искусства. Можно с уверенностью сказать, что бесконфликтное участие в художественных институциях это верный путь на свалку истории. Да, конечно художественная система апроприировала даже то, что раньше было художественным сообществом. Где ещё встретить человека, разбирающегося в современном искусстве? Но искусство, и особенно в России, меньше всего обязано своим существованием системе искусства. И люди, с которых оно начиналось, сейчас участвуют в системе искусства только потому, что им так проще и потому что им уже не нужно ничего изобретать. Участвовать? – Нет, нужно действовать по другим правилам. Не участвовать? – Нет, придти и сделать что-то в ситуации публичности, созданной системой. |
|
Как относится к тому, что художники получают деньги за участие в таких
событиях? Плохо не то, что они получают за это деньги, а то, что это мешает им действовать политически, то есть вопреки логике встраивания в художественную систему и движения на поводу у арт-менеджеров. Фотографии Влада Чиженкова |
| ◄art-ontheground #17 Павел Микитенко. Что такое политическое искусство> |
 |
◄art-ontheground
#16
Павел Микитенко.
Невозможное представление> ◄Выставка Невозможное сообщество в ММСИ является событием интеллектуально значительным, но не столько потому, что стало опытом сообщества, а потому, что неплохо продемонстрировало то, что делает сообщество невозможным. |
 |
◄art-ontheground #15 Павел Микитенко. Искусство политики за пределами искусства или политики> |
|
|
◄art-ontheground #14 Павел Микитенко. Конструирование ситуаций. Действие. Вопрос организации. |
|
|
◄art-ontheground #13 Павел Микитенко. История искусства> |
|
|
◄art-ontheground #12 Павел Микитенко. Как делал ситуационистский интернационал> |
|
Этот
текст написан по нескольким причинам. Теории и практики Ситуационистского
Интернационала витают в воздухе как призрак, но почти никто толком не знает,
что они собой представляют. Призрак этот создают небольшие статьи и
фрагментарные переводы СИ, сделанных в 90-х. В 2000-х в России вышли
"Общество спектакля" и "Революция повседневной жизни", но эти книги,
содержащие большие теоретические обобщения довольно далеки от практики. В
связи с этим особенно важны небольшие, но сохраняющие между собой связность
тексты, оставленные во множестве Ситуационистским Интернационалом, поскольку
эти тексты очерчивают различные аспекты нового (для французских 60-х и для
российских 90-х, но не устаревшее и сейчас) революционного действия. Эти
тексты представляют собой попытку осмысления сплава искусства и политики,
который стремились осуществить участники СИ, преодолевая отчуждение,
навязанное разделением видов деятельностей, осуществлённым в ходе
специализации их на рынке труда, в парламенте и в других государственных
институциях. Далее> Материала получилось довольно много, поэтому я разбил его на несколько текстов, которые один за другим будут опубликованы в этой рубрике. Предыдущий #11 выпуск уже был на эту тему - Революция современного искусства и современное искусство революции. Cледующий #13 выпуск - История искусства. П. Микитенко> |
 |
◄art-ontheground
#11.
Революция современного искусства и современное искусство революции. Timothy
Clark, Christopher Gray, Donald Nicholson-Smith & Charles Radcliffe.
Перевод Павла Микитенко> ◄Этот текст английской секции Ситуационистского интернационала 1967 года, впервые опубликованный только в 1994м, никогда не был выпущен ни английской секцией, ни Ситуационистским интернационалом вообще. Во времена СИ ему случилось существовать только в качестве "конфиденциальной" рукописи. Тем не менее, текст особенно интересен, поскольку предлагает взгляд на историю искусства от Парижской коммуны 1871 года до поп-арта, с точки зрения последнего авангарда двадцатого века. |
 |
◄art-ontheground
#10 Павел Микитенко. На
руинах советских сюжетов. Проблему, затрагиваемую в этом тексте, также как и в большинстве других текстов рубрики можно назвать проблемой политического эффекта искусства. Этот эффект возникает, когда искусство пытается выйти за пределы ремесла и действовать в пространствах, не маркированных как художественные, чтобы открыто и непосредственно участвовать в жизни людей. В эти моменты оно перестаёт "отражать" драммы общества, чтобы непосредственно включиться в их развитие. Проблема политического встаёт в искусстве всегда по-разному, также как и искусство по разному пытается совершить этот выход за пределы, положенные ему обществом. Как, например, в картинах соц-артистов десятилетиями существующих только для среды московского андеграунда, а иногда и просто для друзей. Или в уличных акциях, форму которых апроприирует или анализирует уличное искусство. Но самый масштабный эксперимент политизации искусства был поставлен в советском театре начала века. В двадцатые годы именно театру в большей степени удалось реализовать мечту художников о воздействии на становление нового революционного сообщества. В эпоху до технологичных средств массовой информации, театр, ставший по настоящему массовым искусством в советской России, обладал беспрецедентным влиянием на формирование языка, облика действительности, манеры поведения, ставших распространёнными в новой стране. Проследив развитие театра этого времени, мы понимаем на что искусство способно в послереволюционные годы и какую роль оно сыграло в становлении сталинского канона официальной культуры, на руинах которой мы сегодня существуем. |
 |
◄art-ontheground
#9 Павел Микитенко.
Эрик Булатов: "Я такой же
зритель как и каждый другой"> Авангард отрицал картину, а для меня картина – это нечто абсолютно необходимое и даже основное. Только через картину я могу вступить в контакт с внешней реальностью. Я думаю, что несмотря на отрицание авангардистами картины, они на самом деле работали во славу картины, открывали её новые возможности. То, что делал Лисицкий или Родченко – это, в первую очередь, картины. Нужно сказать, что картина и живопись – это не одно и тоже. Авангард – это движение в сторону графики, скульптуры, попытка уйти от живописи, но все равно то что делали авангардисты остается картиной. Это мое убеждение. |
|
◄art-ontheground
#8. Павел Микитенко. 1. Восстание как искусство – искусство как восстание. Обсуждение текста Владимира Ленина «Лев Толстой как зеркало русской революции». 2. Классика, авангард и разумная действительность коммунизма. Обсуждение текста Михаила Лифшица «О Пушкине». 
 |
| <<Искусство в Париже. От индустрии до прямого действия. art-ontheground #7. Павел Микитенко |
| <<"От зомби к киборгу". art-ontheground #6. Павел Микитенко> |
 |
<< art-ontheground #5. Павел Микитенко. Перевод статьи Клемента Гринберга "Арт критицизм". Этот тект 81 года важен тем, что в нем сделана попытка определить, чем является критицизм в отличии от других видов письма об искусстве. И хотя сегодня, в связи с этим текстом остается много вопросов, которые мы намерены затронуть в последующих текстах рубрики, главная его мысль представляется нам верной. А именно, художественная критика – это ценностное суждение, имеющее своим основанием вкус критика > |