Результатом  мастер-класса стала прошедшая по центральным улицам Бурже 25 октября манифестация из двадцати студентов, присоединившейся к ней компании детей и прохожего. Мастер-класс состоял из пяти семинаров, на которых Илья Будрайтскис знакомил студентов с политической ситуацией в мире и рассказывал о стратегиях и моделях протестных действий и непосредственно, – о технологиях манифестации. Что было несколько неожиданным для студентов Школы, ориентированных на профессиональную художественную деятельность, в их представлении никак не связанную с политической жизнью. После серии семинаров студенты провели небольшое социологическое исследование на улицах города, а ночью, вместе со своими московскими учителями расклеивали оповещающие о предстоящей манифестации стикеры.

Кроме того, в галерее La Box при Школе состоялась выставка под названием «Манифестации» (18  октября - 28 ноября 2007  *) - увеличенной в несколько раз и напечатанной на холстах компьютерной графики, изображающей протестные массы с транспарантами.

Итак, результатом работы Давида Тер-Оганьяна и Ильи Будрайтскиса в Бурже стали разного рода манифестации – на холстах и на улицах города. После режиссированного активистского шествия с профессиональным скандированием, флагами и транспарантами, экспозиция была дополнена его видео-документацией.

Выставленные в La Box картины представляют собой черно-белые, редуцированные к угловатым – из-за выбранной крупной квадратной кисти – силуэтам, транспарантам, флагам и схематично очерченному пространству улиц. Как и всякая осмысленная редукция, эта отсылает к фундаментальным живописным основаниям; но каждый художник возводит изобразительность к особенным началам, и эта совершена ради того, чтобы обозначить два определяющих источника живописного опыта: художественный и политический.

Во первых, изображенные на картинах предметы не вполне оформлены. Существуя в живописном пространстве, они еще несут в себе след той среды, в которой они появились и без которой не могут существовать – среды воображения. Эти живописные объекты появились не для того, чтобы указывать на определенные, существующие в реальности предметы, а чтобы наметить контуры еще не реализованного образа – тем самым взывая к воображению зрителя как к пространству, в котором только и могли бы обрести существование. Таким образом, на уровне художественного метода происходит редукция по направлению от реальности к воображению. Редукция эта удерживает критическую дистанцию по отношению к реальности и являет собой модернистский подход, то есть работу с образом на микроуровне желания. А компьютерное исполнение добавляет легкость и дистанцию по отношению к телу, живописному ремеслу.

Вторая редукция касается того, во что складываются эти не вполне оформившиеся закрашенные черным области, пиксели и почти хаотичные линии. В контексте европейского искусства работы Давида Тер-Оганьяна можно сравнить с картинами представителя «неофициального искусства» ГДР Ральфа Пенка, который тоже рисовал черно-белые манифестации в примитивистской манере. Но если у Пенка примитивная манера, то есть редукция осмыслена в антропологическом измерении и в пределе отсылает к возникновению пещерной живописи, то Давид Тер-Оганян редуцирует в политическом измерении и отсылает к фундаментальным, основополагающим политическим практикам. Хаотичные тонкие линии на картинах Давида Тер-Оганьяна рисуют витающее среди демонстрантов событие манифестации.

Итак, первая редукция касается метода и субъективной специфики художественного производства. Вторая отсылает к фундаментальной политической практике, к которой эта субъективность присоединяется. Речь идет о практике, сложившейся в 18 веке, когда господствующему классу в качестве производящего класса стал противостоять не раб как в античности, не крепостной крестьянин как при феодализме, а свободный человек благодаря Великой французской революции получивший правовую основу протеста.

Имея в виду вечно бастующую Францию, и прошедшую за неделю до манифестации художников двухтысячную демонстрацию рабочих Бурже против того, чьим именем является Саркози, очевидно, что превращенный в подготовку и реализацию манифестации мастер-класс не имел никакого значения в реальной политике. К чему же тогда эти транспаранты и шествия?

Давид Тер-Оганья и Илья Будрайтскис этим двойным событием предлагают определенную модель искусства. Это искусство авангардное, то есть предполагающее художественный эффект в том месте, где внутри самого произведения происходит выход за пределы искусства как сложившейся, институциализированной и коммерциализированной практики. Такому искусству нельзя научиться в рамках академического образовательного процесса, какой бы преподаватель не делился собственными знаниями и собственным опытом со студентами. Хотя бы потому, что задачи авангардистского искусства заключаются в привнесении, выявлении новой чувственности и новых, получаемых в порядке экспериментальной практики знаний. Таким образом – раскрывая смысл двойной манифестации в Бурже – нужно ставить вопрос о источнике этой чувственности, с необходимостью находящемся за рамками образовательного и в целом, художественного процесса. На этот вопрос можно давать различные ответы. Но в традиции левого, критического, протестующего, революционизирующего искусства этот опыт и эта чувственность добывается в практиках сопротивления. Будь то предложенная Фуко сопротивленческая позиция интеллектуала-специалиста, политизирующего трудовую деятельность, связанную с конкретной специальностью, носителями которой мы являемся. Или практика сопротивления угнетенных масс, на определяющей политическое измерение роли которых настаивает Ален Бадью. Данная работа московских художника и активиста осуществляет синтез этих двух стратегий.

<"Мой частный город Россия". О только что завершившейся выставке Павла Пепперштейна в галерее Риджина. Поскольку выставка далеко не ординарная, то у Павла Микитенко появился повод порассуждать об определённой тенденции, всё отчётливей проявляющейся в нашем искусстве. 15 января 2008>