МАН
с Людмилой Новиковой. Выпуск
#27.
14июля 2011. Московская арт неделя.
Первая половина июля: японцы и конголезцы в
Гараже, «Домашнее видео» на Гоголевском бульваре,
Юрий Великанов в Галеев Галерее.
◄В ЦСК «Гараж» - JapanCongo,
выставка из коллекцииЖана Пигоцци.
16 конголезских художников и 47 японских
представляют нынче в Москве собрание знаменитого
магната Жана Пигоцци, которая составляет вобщей
сложности 10 тысяч предметов.
Итальянскийбизнесмен, коллекционер и фотограф, живет
вЖеневе, Нью-Йорке и Панаме. Двадцать лет Пигоццисобирает коллекцию современного искусства Африки,по большей части республики Конго, а в
последние тригода начал покупать и японский
контемпорари арт. Навопрос, почему господин Пигоцци
занялся японским,а например, не китайским искусством,
он ответил, чтовсе очень просто –потому что любит японскую еду,а не китайскую.
«Искусство для меня - страсть, еда –такая же страсть.
Я не пью ни вина, ни водки, но многоем. Японское
искусство для меня такое же вкусное, какияпонская кухня».Страстью господина Жана
Пигоцци является, нетолько еда и коллекционирование,
но и фотография.(Его фотографии представлены в Музее
современногоискусства в Париже, нью-йоркской галерее Light,фонде Хельмута Ньютона
в Берлине, в центрефотографии Rencontres de la
Photographie в Арле и вGagosian Gallery в Нью-Йорке).
Его страсть – это ещеи одежда. В 2007 годуПигоции создал линию одеждыи аксессуаров
LimoLand для «больших мужчин». Пигоцци принадлежит магазин LimoLand в Нью-Йорке.
Его одежду с удовольствием публикует Vogue, GQ и прочий глянец.
Но это все о страстях. Теперь о выставке. Конго и Япония, как уже было замечено
– две страны, разделенные не только тысячами километров, но разными историями,
культурами и предпочтениями. Куратор выставки художник Карстен Хеллер (помните
его трехчастные грибы, показанные в Гараже прошлым летом?) подошел к проекту
артистически. «Куратор может быть одновременно художником, а художник –
куратором. Европейцы всегда очень прагматичны. Здесь же я опирался скорее на
интуицию, чем на расчет». Хёллер поместил японцев и конголезцев напротив друг
друга – в некоем подобии коридора. Причем японцы развешены на ровной стене, а
конголезцы – на закругленной: «Сумасшедшая Африка и контролируемая Япония». В
конце коридора, в самой его узкой точке, по замыслу Хёллера общие черты
японского и конголезского искусства становятся максимально близки. Правда
зритель видит эту неожиданную одинаковость уже в начале экспозиции:
повествовательность, развернутый сюжет, яркость, декоративность и часто –
включение текста в композицию. Одним словом, все признаки комикса налицо.
«Комикс, как народная культура, популярен не только в Японии, родине манга, но и
в Африке, а именно в Конго. Современные конголезские художники стали
востребованы лет тридцать назад, именно потому, что они начали писать картины с
текстами, обращенными людям. И, между прочим, люди каким-то образом
воспитывались, читая эти тексты. Такие технологии очень популярны и сегодня», -
пояснил куратор Национального центра современного искусства города Гренобль, Ive
Aupetialiot. (В Гренобле выставка была представлена французской публике перед
московскими гастролями). «Вот, например, картина Шери Самбы, одного из известных
конголезских артистов. Тут маленький африканский солдат, совсем ребенок, но с
оружием. А внизу – текст, правда на мой взгляд, ужасный: «Я за мир, именно
поэтому я люблю оружие».
Биографии японских и конголезских художников часто похожи. Многие в начале своей
карьеры работали в качестве иллюстраторов комиксов, музыкальных дисков, делали
рекламу. Кое-кто занимался мультипликацией. Принявшись за «чистое искусство» они
сохранили комикс-стиль. «Нам самим приходится вырабатывать свои собственные
концепции», - говорит Эрина Муцуи, рисующая автопортреты. Потому что в Японии не
так много информации о современном европейском и американском искусстве. Потому
что японцы не любят нарушать правила. Если же вы станете их нарушать, то будите
наказаны. Японцы действуют совместно, группами. Мы живем и работаем совсем не
так, как европейцы». Пафи Шинделе, говорит практически о том же. «К какому
классу принадлежат художники Конго? Мы не задаемся этим вопросом. Мы все – одна
семья, а улица – первая школа. Сначала даже наши выставки были на улицах, в
районах, в которых мы жили. Не так важно иметь свою галерею, если можно выходить
на улицу. Мы не оглядываемся на европейцев. Я не думаю о том, что я делаю –
думать – это западное качество. Наше творчество, конечно, прежде всего, я
говорю о своем, больше всего похоже на игру ребенка. Мы делаем то, что хотим, и
не очень- то думаем, как это будет выглядеть».
У проекта есть еще одна особенность – его анонимность. Все 300 работ в залах
Гаража намеренно не имеют этикеток, поэтому современное искусство Японии и Конго
выглядит абсолютно имперсональным. (Хотя в экспозиции есть художники знаменитые:
Пьер Бодо, Шери Самба, Пафи Шинделе, Нацуми Нагао, Нобуёси Араки, Кадзуна Тагути,
Тэппэй Канеюдзи, Хироки Цукуда, Кейити Танаами). Имперсональность как единое
сознание – это что: факт, иллюзия, прихоть или результат успешной кураторской
работы?
До 14 августа.
◄В Галлеев Галерее – Юрий Великанов. Живопись, рисунок, гравюра.
Галлеев Галерея работает с антиквариатом, причем с антиквариатом молодым,
советским. Немало выставок и открытий было связано с Ленинградской школой
ИЗО. Новая экспозиция посвящена ленинградскому художнику Юрию Великанову.
Уроженец Одессы Юрий Великанов закончил знаменитое Тенишевское училище,
затем учился в Академии Художеств у Д.Митрохина, Е.Кругликовой,
П.Шиллинговского. Был отчислен как «замкнутый индивидуалист - не
общественник». Жил в Ленинграде. Занимался станковой и книжной графикой,
ездил в творческие командировки рисовать стройки социализма. Его выставляли
в Лондоне (1930), в Филадельфии (1930), в Кенигсберге (1932), в Ленинграде и
Москве (1932–1934). И все это, конечно были групповые выставки. Первая
персональная состоялась в Русском музее в 1934 году, через пол года после
смерти. (Художник умер в 29 лет!) Нынче случилась вторая персональная
выставка Юрия Великанова. (К выставке издан и роскошный альбом художника).
Фактически – это новое открытие старого имени. Живопись, рисунки и гравюры
художника, его коровы, лошади, ослики, горы, деревья и человеки - прямая
транскрипция ранних итальянцев, голландцев и прочих европейцев времен
Ренессанса. (Ленинградская школа всегда ориентировалась на ценности общие
для европейского и русского искусства). Ясность художественного языка,
определенность профессиональных и нравственных критериев, традиционно
русское понимания целей и задач искусства – все это присуще искусству Юрия
Великанова, его нежнейшим образам.
Дело видео живет и побеждает. Московские галереи этим летом просто педалируют
жанр, начиная с Медиафорума и заканчивая Биллом Виолой. Публика начинает
привыкать. Публике нравится. Новый видео-проект Государственного Центра
Современного искусства «Home video» смещает акценты. В особняке на Гоголевском
бульваре кураторы Карина Караева и Виталий Пацюков «исследуют феномен домашней
съемки, имеющий безусловно исторические корни, но также исповедующий
определенный визуальный контекст, повлиявший на развитие видеоарта» - так
написано в пресс-релизе. То есть, на этот раз, художники, представляют свои
домашние заготовки, личную съемку, но имеющую высокохудожественное значение.
Видеоартисты все те же, известные: Бомбилы (Россия), Дмитрий Булныгин (Россия),
Дмитрий Виленский (Россия), Заиби (Россия), Георгий Литичевский (Россия), Дарья
Марчик (Россия), Наташа Мерритт (США), Александра Митлянская (Россия), Лор
Прувос (Великобритания), Владимир Сальников (Россия), Кирилл Серебренников
(Россия), Яан Тоомик (Эстония), Сергей Шутов (Россия), Григорий Ющенко (Россия),
Максим Якубсон (Россия).
Домашнее видео, снятое в стиле Ларса Фон Триера и манифеста «Догмы» со смазанным
цветом и дрожащим зернистым кадром иллюстрирует подручными средствами, что
«техника и стилистика менее важны и интересны зрителям, чем сюжет и персонажи».
(А персонажи и сюжеты большей частью действительно интересны зрителям). Вот
Марат Гельман поет под караоке «Let My People Go», (Денис Сапегин). Вот Иосиф
Бакштейн в ресторане Зураба Церетели пляшет «Цыганочку» (Дмитрий Булныгин, «Ой
нэ-нэ, нэ-нэ»). Вот Иосиф Бакштейн пляшет уже вместе с Ольгой Свибловой и не в
ресторане (опять Булныгин). Эстонец Яан Томик снова танцует – уже на могиле
своего отца («Танцы с отцом»). И снова милиционеры танцуют - у Григория Ющенко
(«Волшебная психоделическая милиция»). И снова поют, но уже за кадром у
Александры Митлянской… Одним словом весело, радостно, но немного утомительно.
Глаза устают. А может быть во всем жара виновата?
