ЕЖЕДНЕВНЫЕ
НОВОСТИ ИСКУССТВА@ARTINFO
В МИРЕ
В МОСКВЕ
В РОССИИ
В ПИТЕРЕ В
ИНТЕРНЕТЕ ПЕРИОДИКА
ТЕКСТЫ
НАВИГАТОР
АРТ ЛОНДОН
- РЕПОРТАЖИ ЕЛЕНЫ ЗАЙЦЕВОЙ АРТИКУЛЯЦИЯ
С ДМИТРИЕМ БАРАБАНОВЫМ АРТ
ФОН С ОКСАНОЙ САРКИСЯН МОЛОЧНИКОВ
ИЗ БЕРЛИНА ВЕНСКИЕ
ЗАМЕТКИ ЛЕНЫ ЛАПШИНОЙ SUPREMUS
- ЦЮРИХ ОРГАНАЙЗЕР
ВЕЛИКАНОВ
ЯРМАРКИ
ТЕТЕРИН
НЬЮС ФОТОРЕПОРТАЖИ
АУДИОРЕПОРТАЖИ
УЧЕБА
РАБОТА
КОЛЛЕГИ
АРХИВ
"Синий
диван"
Редактор Елена Петровская. Институт философии РАН>
«Синий диван» выходит c 2002 года. Темы журнала - современная философия, современное искусство, кинематограф и масс-медиа, проблемы визуальности - и другие.
 |
◄Синий диван #15. Вампиры. |
Идея исследовать фигуру вампира возникла достаточно давно. Проблема
заключалась, однако, в выборе подходов. Ясно, что одним исследованием
фольклорных традиций тут никак не обойтись. Да и почему этот персонаж оказался
столь востребован в наше время, и не столько как герой литературный, сколько как
постоянно меняющий лики киногерой? Словом, предстояло разобраться с тем, почему
сегодня эта фигура, претерпев необходимые трансформации – от представителя
средневековой трансильванской знати до соседа или соседки по лестничной
площадке, – оказывается такой живучей, а главное – незаменимой. Разбору этих и
других проблем посвящены специально подготовленные материалы данного номера.
Я не буду вдаваться в тонкости предлагаемых философско-культурологических
интерпретаций, которые порой полемизируют друг с другом. Выделю лишь то, что,
по-видимому, является разделяемой в общем и целом посылкой: вампир, начиная с
Дракулы, – это концентрированное выражение мифов новой эпохи – эпохи господства
масс-медиа. Такой взгляд позволяет лишить фигуру неумершего/неумирающего (по
выражению Брэма Стокера – UnDead) навязчивых макабрических, а также экзотических
оттенков. Вампир – тот, кто воплощает эфирную плоть самого кинематографа;
заражение, которому он подвергает, – это прививка онейрических образов, всегда
избыточных по отношению к культурной экономике.
Впрочем, у этой темы много других поворотов: историко-политический, религиозный,
литературоведческий в смысле сравнительного литературоведения, медицинский и
проч. Именно богатство возможных подходов позволяет включить в игру и таких
антагонистов вампира, как призрак и зомби. При этом нужно понимать, что речь
идет не о «монстрах» самих по себе, а о том, как конструируется монструозность и
чему она служит в культуре. В случае призраков, однако, ситуация несколько
сложнее: в текстах Ж. Деррида, например, призрак выступает своеобразным
инспектором на территории самой метафизики. Его задача – указать на границы
последней, столкнуть ее лицом к лицу с собственными вытесняемыми основаниями.
Неудивительно, что призрак – определенный знак альтернативности или хотя бы
позитивно понятой неполноты: так, призрачная история не пишется; не достигая
символического уровня, она сохраняется в памяти в качестве травмы, травмы
коллективной.
Текущий год принес с собой тяжелую утрату. Очень больно говорить о том, что с
нами больше нет Лены Ознобкиной, и эта боль не утихает. Невозможно в двух словах
сказать о том, чем был этот исключительный человек, всегда проявлявший
беспримерную стойкость перед лицом многолетней изнурительной болезни. Если все
же попытаться сформулировать импульс, неизменно исходивший от Лены, я бы назвала
это выверенной этической, или жизненной, позицией. Этим объясняется многое:
сочетание профессиональных занятий философией с полномасштабной правозащитной
деятельностью, полная самоотдача в работе и в отношениях с людьми. Никакой дани
формальности или условности – жизнь на пределе душевных и физических сил. Я
думаю, что мы так же будем помнить Лену: благодаря ее присутствию в жизни,
продолжающейся уже без нее. Предстоит обдумать многое из того, над чем она
работала и чем увлекалась. Журнал публикует воспоминания издателя Игоря
Эбаноидзе, с которым Лена тесно сотрудничала, занимаясь подготовкой нового
собрания сочинений Фридриха Ницше. И это лишь одни из первых слов, которые будут
сказаны о ней.
Выражаю свою благодарность тем, кто своим участием – моральным и материальным –
продолжает оказывать неоценимую помощь данному проекту.
Елена Петровская.
Содержание
От редактора
I
Драган Куюнжич. vEmpire: геополитика и монструозность
Олег Аронсон. Трансцендентальный вампиризм
Нина Сосна. Колебания плоти: между вампиром и призраком
II
Петра Ретманн. Призрачное воспоминание. Комментарий к циклу Герхарда Рихтера «18
октября 1977 года»
Дмитрий Голынко-Вольфсон. Вампир versus зомби: заметки по культурной
монстрологии
Жан-Люк Нанси. Прощайте, вампиры
Андрей Парамонов. Социализм в настоящем. К истории обменной гемотрансфузии
Александра Богданова
III
Жак Деррида. Тварь и суверен (окончание)
Мераб Мамардашвили. Беседа двенадцатая (из цикла лекций «Беседы о мышлении»)
Сибилла Петлевски. Литературные поиски утраченной правды и идентичности
(фрагмент)
IV
In memoriam
Игорь Эбаноизде. Легкое дыхание
V
Алексей Мокроусов. Предел метафоры, или Русский язык и английские зубы
Руслан Хаиткулов, Даниил Шестаков. Пособие на несуществование
Никита Харламов. Гетеротопии: странные места в городских пространствах
постгражданского общества
Елена Яичникова. Между подражанием и воображением: «отстраняющая» сила искусства
Александр Смулянский. Психоз и истина
Александра Уракова. Меланхолия как образ жизни>
<<14 номер. Предлагаемая <в 14-м номере "Синего дивана"> подборка текстов посвящена теории и практике медиа. В ней воспроизводятся материалы международной конференции, проходившей в Москве в мае 2006 г. и инициированной журналом «Синий диван». В ее проведении журналу была оказана помощь со стороны Российского института культурологии, Института философии РАН и Российского государственного гуманитарного университета, на площадках которого и происходило данное событие. Фредрик Джеймисон, Валерий Подорога, Олег Аронсон, Олег Генисаретский, Елена Петровская, Михаил Рыклин, Сьюзан Бак-Морс и другие>
<<13 номер. Номер, предлагаемый читателю, по-немецки называют «Festschrift», что буквально означает «юбилейный сборник». Действительно, нынешней подборкой материалов мы приносим дань уважения Михаилу Рыклину, справившему в начале 2008 года свой шестидесятилетний юбилей. Я думаю, что корпус текстов – лишь на первый взгляд довольно разнородных – отражает широкий круг интересов самого юбиляра, а также его темперамент, профессиональный и гражданский. Если бы пришлось обозначить сквозную тему, я использовала бы, наверное, несколько неловкий термин «социальность». (Другой возможный вариант – «философия культуры», и именно так определяется научная специализация Рыклина в одной из ему посвященных статей, только в этом сочетании отсутствует тот критический подтекст, без которого анализ явлений культуры вообще не представляется возможным.)
<<12
номер. ...сквозной темой основного блока материалов выступает власть.
Помимо «суверенной», устанавливающей закон, есть власть того, что Мишель Фуко
определял в терминах диспозитива: власть-в-действии (В. Подорога) или
способ производства субъективности, заключающий в себе возможность контрвласти
(А. Негри). Пристальный анализ Карла Шмитта позволяет сформулировать понятие
власти как среды: это не только феномен «кулуаров» власти, но и такое
возрастание используемых ею технических средств, когда их эффекты выходят из-под
контроля человека (А. Филиппов). Только одна разновидность суверенной власти,
похоже, не связана с неизбежным для человека социальным договором: это власть «внутреннего
опыта», суверенность того, кто ничему не служит, согласно Жоржу Батаю (О.
Тимофеева).
Читатель волен искать переклички с этими размышлениями в других
представленных его вниманию материалах. Это акцент на политизации внешне сугубо
формальных поисков позднего А. Родченко (М. Тупицына), выделение знаков
имперскости как попытка «деконструировать» стиль социалистического реализма (Ю.
Лидерман), обнаружение утопического потенциала в литературном высказывании
фантасмагорического толка (Б. Куприянов). Можно высказать предположение, что
недавний исторический опыт для нас овеян призраком империи. Что касается самих
призраков и их «промежуточного» положения по отношению к устойчивым категориям
бытия, то этому посвящается отдельное исследование (Н. Сосна). Повторю, однако,
что поиск аналогий и/или общих проблемных узлов – дело свободного выбора.
<<10-11 сдвоенный номер.
Cдвоенный выпуск журнала посвящен «философским» животным. Не могу не отметить
популярность этой темы среди тех, кто откликнулся на приглашение исследовать
проблему с разных сторон: если прежде первый текстовый блок и был тематическим
(с возможными, но не обязательными отголосками в прочих разделах), то корпус
материалов, составивших 10-й и 11-й выпуски, практически полностью выстроен
вокруг «зверей» и «животных». Чем это можно объяснить? По-видимому, здесь, в
этой пограничной зоне, располагаются многие скрытые предпосылки – если не
сказать болевые точки – достигнутого культурой универсального языка понимания.
Животное – не только привычная метафора докультурного состояния, но и то, что указывает на границу самой
субъективности. Что будет с придворными, если шут даст собаке пинка? (Гипотетическая
ситуация, смоделированная по картине Веласкеса «Менины».) Вернее, что будет со
всей системой властных и познавательных практик? И вообще, какую роль в ней
играет вытесняемое – дикость, неразумие, инстинкт? В этом смысле можно говорить
о животном как о процедуре исключения, в том числе и применительно к «я»,
благодаря чему воцаряется мир и порядок.
Но уже этологи понимали, что животное отличает открытость. Философы будут
интерпретировать это как такую принадлежность миру, в которой записана полнота –
и даже бесконечность – опыта дорефлексивной жизни. Или, если следовать другой
традиции, как способ мыслить аффект. Не секрет, что с давних пор животное
служило метафорой самого политического. Как понять функционирование такого
сложного устройства, как «политическое тело», body politic? Без Левиафана, этого
мифического животного – наполовину сухопутного, наполовину морского, даже
новейшей политической теории не обойтись. Но этого мало. Животное не просто
объясняет причину и характер государства. Оно образует элемент древнейшей
космогонии, встречаясь в этом качестве у народов разного происхождения. Именно
поэтому его можно прочитать как конструктивный элемент, а именно жанр, будто то
басня или философский диалог.
Животное – это и старейший образ утопии. В сочинениях древних греков рыба,
прожарившись до ожидаемой кондиции, сама летит голодному в рот, но и в советское
время, переместившись в детскую литературу, утопия – образ потерянного рая –
отлита в животные формы. Как нетрудно догадаться, животные располагают к разным
типам анализа. Среди них можно выделить анализ философский, формальный,
культурологический. Этот последний позволяет последовательно выявить
характеристики животного как базовой мифологемы: двойственность отношения к
сакральным животным (собака), пути и перепутья зверей воображаемых (единорог).
Необходимо признать, наконец, что животное – в основном в контексте
биополитическом – оказывается инструментом анализа как старых, так и новейших
текстов отечественной культуры.
Таков далеко не полный перечень общекультурных и теоретических функций животного.
Тем не менее знаменательно то, что сегодня о животном рассуждают все чаще и чаще.
Видимо, этим словом и/или понятием покрывается этос как этика, как то, что дает
возможность по-новому сформулировать проблему природы и культуры, характера
самого знания, человеческого и его границ.
В настоящий номер включена беседа с Филиппом Лаку-Лабартом, автором оригинальной
версии философской деконструкции. Этого удивительного человека не стало в январе
2007 года. Его интересы всегда были крайне разнообразны: театр, музыка, политика,
поэзия. В разговоре, состоявшемся более десяти лет назад, проявилась еще одна
страсть – к Марксу и марксизму. Думается, что эти размышления как никогда
актуальны сегодня.
Хочу выразить свою признательность тем, кто помог в работе над выпуском, в
первую очередь Дмитрию Торшилову, Эдуарду Надточию и Алексею Гарадже. И, конечно,
моим близким, продолжающим верить в проект.
Елена Петровская
<<9
выпуск "Синего дивана".
Редактор Елена Петровская.
Институт "Русская антропологическая
школа". Предисловие
редактора>
"...то, что считалось
самым человеческим в человеке, а именно мышление, отдается аффективной природе
тела, письму (протописьму), оставленному тем "животным", признать тождество с
которым невозможно, но в котором только и заключается метафизический исток.
Такой ответ <...> выглядит достаточно неожиданным: метафизика не может быть
закончена, поскольку она, - нечеловеческое предприятие, или, если угодно,
произведение"
О. Аронсон о В.Подороге. СД 9, с. 219.
<<8 выпуск.