<<АРТФон - 7 - 8 декабря 2005.  Диспозиция.

<<Предлагаю ознакомиться с результатами проведенного мною опроса, который определяет политические взгляды некоторых художников. Этот опрос предваряет проект политической выставки, существующей пока только теоретически. Идея проекта родилась этим летом, когда Алексей Пензин выдвинул свои тезисы «Политика это форма» в частной дружеской рассылке, а сотрудники партии Каспарова предложили мне сделать выставку «Демонтаж Путина». От этой темы я отказалась в силу ряда причин и предложила сделать политическую выставку «Диспозиция». Выставка выстраивалась по принципу политического треугольника левые- правые – либералы на демократической основе. Художникам самим предлагалось определить свое место в экспозиции, высказав свою политическую позицию. Эта выставка была отвергнута партией Каспарова, а для меня показалось принципиальным осуществить этот проект. Он снимает все возможные политические интерпретации и спекуляции творчества художников, которых часто используют для продвижения той или иной идеологии. 
Он демонстрирует зависимость эстетики от идеологии и политики, и надеюсь, способствует политической активности. 
Опрос мы начали с художников, которые не акцентируют свои политические убеждения в художественных практиках. Конечно, не для кого не будут новостью левые взгляды Анатолия Осмоловского и Дмитрия Гутова. В концепции художественных проектов считывается либеральная позиция Олега Кулика, провозглашавшего партию животных. А вот художники, опрошенные по вполне случайному принципу, продемонстрировали весь спектр политических позиций и отразили общую тенденцию неудовлетворенности российской политической ситуацией. А так же отметили ее хаотический, нецивилизованный характер.

Политика вне морали. 
Константин Звездочотов отказался давать интервью.

Момент вкуса и интереса. 
АЕС: "Мы культурные левые".

Сочувствие власти.
Никита Алексеев: "Я скорее здесь отношусь к правым".

<<Свои соболезнование власти принес Никита Алексеев. «Я не политик, как ты понимаешь, и стараюсь, чтобы искусство было как можно дальше от политики. Но я живу в мире, который должен быть политизированным. Иначе нам каюк наступит. Я очень сочувствую крайне не любимому мною Путину. Он со своими ребятами вытоптал все вокруг себя, и теперь он не сможет не отвечать за то, что он натворил. Я не отношусь к супер патриотам, Россия превратилась во что-то типа Венесуэлы. Когда подполковник КГБ становиться президентом страны, это предполагает развитие определенных тенденций, поскольку это определенный психотип. 
Если самоидентифицироваться с партиями, то я скорее здесь отношусь к правым. На второй своей родине (Франция) я симпатизировал умеренным левым. При этом я понимаю, что Жак Ширак, которого я раньше очень не любил, оказался более вменяемым, чем Путин. Консервативная же позиция здесь необходима, как сбережение ценностей, которые, на мой взгляд, существуют. При этом я, конечно же, за социальные программы. Повторяю, мы живем в такой странной стране, где себя трудно кем-нибудь назвать. 

Внутренний консерватизм.
Андрей Филлипов: "Я консерватор, но одинокий".

<<Утопической линии, но в правой ориентации придерживается Андрей Филлипов. «Меня не удовлетворяет ни одна из позиций современных политических партий. Такого, наверное, быть не может, но пока не сформировалась та партия, в которой я мог бы участвовать. Политика – это игра. У меня есть свои игры, которыми я занимаюсь. Это утопия, это никогда не может быть. Теократия, православие, самодержавие, народность -это больше поэтические, чем политические образы. Считается, что патриотизм – прибежище негодяев. Так у нас в политике и получается и сложно с кем-то смыкаться, и с Рагозиным, и еще с кем-то. По политическим позициям мне Тютчев ближе. Но у него тоже были утопические образы. Я консерватор, но одинокий, и не пытаюсь дружить. Моя позиция доставляет мне страдание от несовпадения внешнего хаоса и идеального внутреннего образа. Но Тютчев помогает.

Беспочвенный социал-демократизм.
Андрей Монастырский: "Если бы я жил в нормальном обществе, я бы придерживался социал-демократических взглядов".

<<Неприемлемость форм российской политики отмечает и Андрей Монастырский. «Так как нет серьезных политических сил, которые действуют в России, у меня нет политических взглядов. Я его не понимаю, не чувствую. Нет для меня интриги. Это в какой-то Уганде и Парагвае более отчетливо действуют политические структуры. Здесь нерешенная система власти, какая здесь может быть политика? В развитой демократической стране, возможно, у меня были бы предпочтения. Потому что там культура политическая имеет свою традицию, степень развития. Здесь Хаос политический и никакой интриги. Возникают реликтовые силы: западники – славянофилы. Для меня политическое пространство не существует. Я его не чувствую. Силы, намерения, убеждения должны присутствовать. А потом их можно разделять или не разделять. Нерешенная ситуация на уровне структур государства - все висит в воздухе. Общество должно быть со своей историей. Россия пока этим занимается, но пока все очень невнятно и размыто. Есть тут вообще какие-то границы, территориальные, языковые. Везде диффузные зоны, все непонятно. 
Всякие социальные мотивы государство из политики стремиться удалить. 
Если бы я жил в нормальном обществе, я бы придерживался социал-демократических взглядов. Политика – это взаимодействия общества и государства. Люди сильные по натуре, здесь могут быть либералами. А слабые люди, как я, более склонны к социальной защите и социалистическим моделям. Но мы все, в общем, из советского союза, к этому склонны. Привыкли. А вот либералы – это звери. Закон джунглей – русская модель либерализма. На западе конечно либерал другой. Там действует закон, право, протестантская этика. Но самое главное – здесь нет границ. 
Я вообще не уверен, что здесь существует общество. Нет никакого национального самосознания. Работает бытовая логика по отношению к Кавказу и Чечне, например. Может здесь страдательный путь, жертвенный. 
Протестантская этика- это основа всего. Тут этого как раз нет. Кант сформулировал протестантскую этику - звездное небо надо мной и внутренний закон внутри меня. Он на боге не основывается. Здесь варварство, когда никто не думает о правах человека».

В ожидании социал-демократии.
Борис Орлов: "социал-демократ, но по западным меркам".

<<Ясность и обдуманность позиции, не помогли Борису Орлову занять активную политическую позицию.
«Могу сразу сказать – социал-демократ, но по западным меркам. У нас нет пока никакого социал-демократизма, русская версия еще не сложилась. Но их нужно поддерживать и поощрять, чтобы они появились. Социал-демократы не скоро появятся, так как их все бояться и будут препятствовать. Правые – потому что это главный электорат. Коммунисты – электорат на 60% у них сползет. Центр, единоросы - тоже бояться. Поэтому все будут этому препятствовать. Но я по идее социал-демократ, и если она у нас сложится не карикатурно, я буду с ними. То что сейчас – это прото социал – демократы, их трудно так назвать, да и они сами бояться. Вот Яблоко – кто ты товарищ Явлинский, скажи мне, наконец. А товарищ Явлинский ускользает, не хочет этого сказать».

На 20% левее
Дмитрий Александрович Пригов: "20 градусов левее левого".

<<Увлеченный мифологизацией и метафизическими изысканиями Дмитрий Александрович Пригов, выразил неожиданно левую позицию, что в принципе демонстрирует тот факт, что прямой зависимости между политикой и творчеством нет. 
«Моя позиция очень размытая, но на 20 градусов левее левого понимания в России. Коммунистическая партия России – правая. Вот я левее, чем она. Я более пристрастен к радикальным движениям. Но самые радикальные левые хороши как оппозиционный элемент, не дай бог, они к власти приходят. А вот левые, которые левее коммунистической партии – они нормальные, они иногда тоже скучными становятся, тогда еще можно о радикалах говорить. Радикалисты действия, и их террористические проявления мне тяжелы. Я не верю в социальные преобразования, но по психосоматическому типу тот цех мне нравиться. А вот радикалы мне далеки».

Анархический социализм. 
Николай Полисский: "Я то вообще анархист".

<<Счастливое слияние политических взглядов и художественных практик представляет Николай Полисский, который, среди опрошенных единственный представляет активную политическую позицию. «Конкретный ответ трудно дать, это сложная позиция в наше сложное время. Я этого президента не выбирал. Сразу почувствовал активную неприязнь. Брежнев был смешной, Ельцин был какое-то время, уважаем, но потом тоже резкое отчуждение наступило. А к этому я сразу почувствовал - не мой Путин. По ощущению. России, наверное, он сейчас нужен. Той России, которая его выбирала. Глупой, серой России, иначе государству – смерть…
Я то вообще анархист, видал бы я это государство в гробу. У меня анархическое общество, мы создали артель. Типичные бакунинские идеи. Старшой – я, добываю деньги, распределяю справедливо, они мне доверяют. Будучи художником, – это возможно. Мне государство не нужно. Мы без государства справляемся. Социализм мне не очень близок, как идея подачек. Я отчасти понимаю, что французский вариант социализма делает людей слабыми. Идея этих подачек не может быть социализмом. 
Социализм может быть только в маленьком коллективе, как у нас в артели.
Политика? Я уже не хочу на это душевные силы тратить. Я конкретно пытаюсь при помощи этого проекта возрождать Россию. Я конкретно пытаюсь средствами искусства кормить эту деревню, они сами себя кормят. Художник работает не ради искусства, а ради жизни на земле. Это реализованная утопия. Я активен политически, но именно так я поднимаю Россию. Тот же Чубайс, Рузвельт, Черчиль - они же думают о том, как к ним будет относиться история. Наверное, они великие художники, но я вот так….».

Стаи ларечников.
Шутов Сергей - "возмущенное недоумение".

<<Шутов Сергей: «Моя позиция выражается в двух словах –возмущенное недоумение. Революционная молодежь устраивает беспорядки за деньги. Правые, зажравшиеся окончательно, пользуются багажом комсомольских организаций. И господин Глазычев заявляет публично, что войны никакой не происходит, – происходит мирное строительство. В то время когда художники иммигрируют из страны, опасаясь преследований. Я не помню такого, – чтобы было заведено дело на художников. Такого никогда не было, но на это никто не обращает внимания. «Мы живем, под собою ни чуя страны». Посадить могут кого угодно, - общественного мнения не существует. Поэтому меня больше привлекают люди циничные. Я против всех банд, я частное лицо. «Вихри враждебные веют над нами, черные силы нас гнетут»... Когда вот эти неформальные организации предлагают себя под названием партии или общественного комитета, а я же знаю, какая общественность его выбирала. Кастет–то хоть для приличия отложил бы. Есть различие между политикой и существованием на улице. Такого не бывает – политика без права выбора. Это не политика, а часть личной жизни. Так президент решил, что он отвечает за все, и это стало частью его личной жизни. Меня это не устраивает. И меня приводит в недоумение и негодование, что это называется политикой.

В качестве постскриптума хочу отметить, что в связи с отсутствием политическое и экономической свободы люди сбиваются в стаи. Свобода должна подкрепляться законами и правом выбора. Эта картина мира отражается на картине мира искусства. Все сваливается в мятый влажный комок мусора. Нету акцентированной политики и акцентированного бизнеса. Получается продажная политика и политизированный бизнес. Каждый ларечник должен обязательно иметь крышу, так или иначе политическую» - Шутов Сергей.

Ностальгия по оппортунизму. 
Георгий Литичевский: "ностальгия по оппортунизму".

<<Эстетические предпочтения Георгия Литичевского не отражают его политической позиции, потому что ее нет, но в этом утверждении усматривается один из грехов 20 века – эстетизация политики. «Оппортунист. Я обозначил это слово, оно звучит выразительно и вызывающе, потому что так самого себя не принято называть. Вообще–то оппортунист – это попутчик. Но для этого надо представлять, с кем идти по пути, к кому пристроиться. Но тут не очень понимаешь, к кому пристроиться. Я понимаю, что я много на себя взял ради увлечения оригинальностью, но даже в самом цинике остается доля искренности и остается момент вкусовой. Даже при всем желании быть попутчиком Путина, это чисто эстетически меня не устраивает. Как человек он мне симпатичен, но злая судьба заставила его стать лидером политической тенденции, которая мне антипатична… Ведь это же политика без политики. Есть власть, которая ничего не предлагает. Вот если придумать такую власть, согласно книге Негри, ты и приходишь к власти. Власти нечего возразить, потому что она ничего не предлагает. Но суть оппортунизма состоит в особого рода активности, когда человек не располагая собственными идеями, стремиться к чему – либо примкнуть… Да не к чему. Поэтому моя позиция – это ностальгия по оппортунизму».

Не верю!
Александр Савко: "У меня критическая позиция ко всем".

<<Примером вынужденной оппортунистической позиции могут служить и взгляды Александра Савко. «Все скурвились. У меня критическая позиция ко всем политикам. Все из одного корыта кормятся, которое виртуально поделено. Циничная ситуация сейчас, дискредитированы все, профанация всех и левых и правых. Поэтому я считаю что нужно простому человеку остановиться на время. Дискредитировали себя все политики. Не хочу быть ни революционером, ни консерватором. Потому что потом со стороны зрителя посмотришь, и увидишь, что находишься не на вершине, а находишься где-то в самом низу. Все на кого-то работают, на чью то мельницу льют воду. Понятно, все люди. Все вынуждены купаться в этом. Не стоит цели не запачкаться. Химчистки существуют и работают. Хотелось бы надеяться, что естественный человек еще сохранился. Сейчас время второго сорта. На переднем плане находятся люди второго сорта».

<<Выше представлены интервью 12 художников. На этом символическом числе я заканчиваю. Интервью с Синими Носами, Александром Шабуровым и Вячеславом Мизиным, не расшифровано, так как они заявили об абсолютной симмулятивности политических процессов и высказали интерес к исследованию житейских ситуаций под микроскопом. Разговор о политике и ее эстетических проявлениях с художниками Сергеем Братковым и Сергеем Шеховцовым невозможно расшифровать так как разговор утратит свою непосредственность.

Прямое политическое высказывание не свойственно большинству художников. Они балансируют на той грани, где политическая позиция находит свое воплощение в эстетических концепциях, а эстетические идеи формируют политические взгляды. Поэтому их позиция приобретает поэтическое звучание. Неопределенность позиции художника, тем не менее, вызвана в первую очередь неопределенностью политической системы.

*Вообще же нельзя не учитывать, что политические позиции меняются, особенно в наше сложное время. 

<<АРТФон - 6 с Оксаной Саркисян. 17 ноября 2005.  Видео не видео. Исчезновение видеоарта , визитная карточка, динамическая проекция, видики крутятся, to day - фестиваль, романтика, антиутопия техно искусства.

<<АРТФон - 5 с Оксаной Саркисян. 9 ноября 2005.  Парад политического искусства.
Записи лекций Анатолия Осмоловского «Осень авангарда», круглого стола проекта «Интернационал», запись чтений «Привет, оружие!? Общество, искусство и война в современную эпоху», интервью с директором Сахаровского центра Самодуровым.

<<АРТФон - 4 с Оксаной Саркисян. 14 октября 2005. Время некоммерческих структур ? 
Фонд "Современный город", радикальные перемены в Московском центре искусств на Неглинной, экономическая база некоммерческого искусства, «Стой! кто идет» из Франции, Вены, Германии, Испании, Аргентины и церетелиевской школы искусств.

<<АРТФон - 3 с Оксаной Саркисян. 28 сентября 2005.  В люди.  Россия! - ? Социалистический идеализм. Ангелы истории. Разминка перед настоящей карьерой.
Интервью с Виталием Пацюковым, куратором выставки «Социалистический идеализм» Екатериной Деготь, куратором дома фотографии Екатериной Кондраниной, Олегом Куликом, Андреем Монастырским, Сергеем Братковым, реплика Ирины Кориной.

<<АРТФон - 2 с Оксаной Саркисян. 14 сентября 2005. POP инъекция. В совпадении двух выставок открывшихся параллельно в Третьяковской галереи, «Энди Уорхол: художник современной жизни» и «Русский поп арт», несомненно, присутствуют элементы музейной политики. Во многом  провокационное и радикальное название выставки "Русский поп-арт", которая сама по себе оказалась ярким и интересным проектом,  призвано вызвать широкое обсуждение проблем русского искусства, и создает предпосылки для серьезного искусствоведческого дискурса