<<АРТФон - 13 - 30 мая 2006.  Другой и его безумный двойник. 

<<Сегодня  неофициальное искусство, от которого нас отделяет всего-то десятилетие,  уже миф.  После случившегося на днях марафона АРТ Москвы представить, что без галерей и институций могут существовать художники, без выставочных залов и кураторов происходить выставки, практически невозможно. Ситуация, когда об известных и авторитетных художниках не пишут газеты и журналы, а музеи не интересует их  творчество, кажется сегодня фантастикой. Тем не менее, традиция современного российского искусства формировалась в таких реалиях. Но между ней и сегодняшней ситуацией – пропасть, возникшая в 90х. Может ли быть актуальным сегодня опыт неофициального искусства, и не является ли он на сегодняшний день достоянием научных сотрудников различных академических институций, коллекционеров и арт дилеров? Этот вопрос спровоцировало недавно вышедшее второе издание книги «”Другое искусство” Москва 1956-1988», подготовленное ГЦСИ и лично Ириной Алпатовой, работавшей над этим монументальным памятником неофициальному искусству 17 лет.  
Совсем другая история - постоянная экспозиция 20 века в Третьяковской галерее, открытие которой было приурочено к 150-летию Третьяковской галереи. Хотя представленная в ее рамках экспозиция А. Ерофеева так же является работой по описанию и систематизации отечественного искусства, она остается пространством эксперимента.  Именно в таких словах описывала на открытии деятельность отдела новейших течений, возглавляемого А. Ерофеевым, зам. ген. директора ГТГ Лебедева. Действительно, в отличие от книги «Другое искусство», которая создавалась 17 лет, экспозиция А. Ерофеева, делалась около полугода. Неожиданным оказалось для меня  неразличение искусства двух формаций – социалистической и капиталистической, искусства неофициального и современного. Подобное не считывание контекста  кажется не вполне корректным, учитывая высокую степень идеологизации современного искусства.  Но видимо эта линия осталась за кадром в силу ее историчности, которая после открытия экспозиции Музея Tate, как считает А. Ковалев, всеми прогрессивными силами была отвергнута безоговорочно. А. Ерофеев делает главным принципом  своей экспозиции тематическое деление, вполне условное, несколько поэтизированное. Оно не соответствует сложившимся в истории отечественного искусства стереотипам научной дифференциации: шестидесятники и концептуалисты, пост советский акционизм и т.п. Исторические реалии стираются,  уступая место умозрительным представлениям. 30 лет для музея подобного Третьяковке конечно не срок, хотя появление на одной стене «Двери» М. Рогинского и «Пыльных объектов» С. Волкова может показаться весьма новаторским в силу искусствоведческой непроработанности данного пассажа. Так же как и соединение в одном отсеке «Мухоморов» и «Синих носов». Полное умолчание об акционизме 90-х, когда Олег Кулик представлен абсолютно никакой работой, но вписывающейся в раздел документальной фотографии, кажется весьма сильным искажением художественной ситуации.

Официальное слово о «Другом искусстве».

История двух книг и одного архива.

<<Сама работа по созданию книги «Другое искусство» стала частью истории неофициального искусства и уже обрастает легендами. Над составлением хроники нашей художественной истории трудились искусствоведы, фотографы, художники, в общем, можно сказать, она стала общим делом самого неофициального сообщества. Эта работа началась в конце 80х с первыми либеральными изменениями в стране и продолжается и сейчас. Уже говориться о том, что необходимо дополнить издание визуальными материалами, биографиями художников, которые не вошли в книгу и издать их мультимедийным диском. Особенность работы над книгой состоит в том, что эта работа в принципе стала основным источником многих других изданий и архивных ресурсов. В частности информация о художниках, размещенная на портале АRTINFO во многом является частью общей работы над архивом российского искусства. Рассказ о кропотливой  работе по сбору и систематизации материалов прозвучал в выступлениях Ирины Алпатовой и Е. Барабанова. Со своей стороны мы дополняем их выступления интервью с Ю. Пластининым, основателем и директором информационного портала по искусству  АRTINFO. 

Ирина Алпатова:
Удивительно, прошло 17 лет, и судьба у этого издания странная. Инициатором этого издания был наш с Леней учитель, Овсянников, светлая ему память,  он придумал и спровоцировал это издание. Потом эта книжка издательству оказалась не нужна. Потом книжка делалась Лениными соратниками по Эрмитажу, галереей Московская коллекция, потом 10 лет эта работа делалась в Центре современного искусства Сороса, и когда он закрылся, если бы не помощь Лени Талочкина, Колейчука, то казалось, что все это  никогда не осуществится. На самом деле она была почти готова 6 лет назад…Слава богу, что все это увидело свет и вы видите результат общих трудов. Конечно, ее нужно пополнять, уточнять. Есть много иллюстративного материала. Еще во времена Соросовские с Ю. Пластининым мы отсканировали около тысячи иллюстраций. Из этого можно было бы сделать полноценный диск, с биографиями художниками. Так что это издание можно было бы дополнять.

Воспоминания самих участников издания несколько расходились, как обычно бывает, когда восстанавливаются исторические события.

Е. Барабанов:
Первым делом я хочу поздравить Ирину Алпатову. И два слова предыстории. Эта книга, по жанру это летопись, она возникла в лоне объединения Эрмитаж, при подготовке выставки «Ретроспекция». Тогда была группа – клуб искусствоведов, которая готовила эту выставку. В ее среде стала очень остро переживаться неясность хронологических координат. Чтобы канву уточнить, требовались свидетельства и эти свидетельства стали расходиться. И тогда инициаторами этого мероприятия был как раз не Л. Талочкин, а М. Бессонова, С. Кусков, А. Ерофеев. И возникла первая схема, стали собирать материал. Стали кропотливо собирать свидетельства. Когда возникли первые наработки  при обсуждении, потому что мы постоянно встречались, обсуждали этот сюжет… присоединился Виктор Мизиано на каком-то этапе, мы решили обратиться к Овсянникову в издательство. Овсянников не сразу принял идею издания. Это был 1988-89 год, все еще было советским и было непонятно, толи он себе карьеру совсем портит, то ли можно рискнуть.  Так или иначе, Ирина Алпатова взяла инициативу в свои руки и стала заниматься этим изданием. В сегодняшнем издании все выглядит несколько иначе, чем в первом. Вы это все обнаружите. Здесь много участников неофициального искусства, все ищут пальцем себя по именному указателю, все ли мои выставки указаны, начинаются обиды. Это справедливо себя искать, это требуется для дальнейших доработок, но книгу нужно читать как целое. Какие акценты в книге? Конечно, там есть свои предпочтения, но при внимательном чтении вы найдете свои ключи, кто, чем занимался и какое значение всему это отведено. Ведь существует несколько историй внутри. Я сейчас не говорю о мифах, я говорю о структурах. Есть история событий, имен, и значений. Вот один молодой человек в ту пору в рамку поместил обои. Какое это имеет значение? Для той поры – никакого, сегодня мы знаем, что он оказался в этом своем акте предтечей нового направления в искусстве. Все это расшифровать – для этого требуется большая внимательная интеллектуальная работа.
Что еще? В этом издании много фотографий. К сожалению, они маленькие, черно-белые, в отличие от первого издания, и поэтому это в первую очередь летопись. Не дожидаясь нового издания можно было бы диск сделать с цветными картинками.
В остальном, это замечательное событие. 

Ю. Пластинин:
Материалы, выложенные на нашем сайте, имеют отношение к работе  над книгой «Другое искусство», но косвенное, потому что материалов было две группы. Первая – московские художники конца 80х начала 90х, и вместе с ЦСИ Сороса и Ирой Алпатовой  этот материал был подготовлен для CD-ROM’а и выложен на сайте, то есть вошел в наш банк данных. Вторым этапом мы начали работу над художниками шестидесятниками, это те примерно, кто входил в первую книгу «Другое искусство. Тут просто не хватило времени, так как ЦСИ Сороса закрылся в Москве, и работа была приостановлена. К тому моменту были все изображения подготовлены и немного информации о художниках. Какой-то минимум, что было готово, мы положили в наш банк данных. В основном материалы остались у Иры Алпатовой, которые она за это время основательно переработала. Переработанные материалы изданы в новой версии книжки. Поэтому сейчас у меня есть желание актуализировать в банке данных эту информацию, но теперь со ссылкой на ГЦСИ, вообще как Ира Алпатова скажет. Когда мы занимались этим проектом вместе, то на опубликование этих данных у нас было соглашение.
Так как в книгу не вошли работы художников, мы с Ирой Алпатовой говорили о мультимедийном издании, но это дело не текущего года точно. Это дело требует финансирования. У нас сейчас другие приоритеты – довести Артинфо до полноценного информационного агентства.
Отличие в книгах есть и проект безусловно открытый. Мало кто помнит сейчас, но параллельно с нашей работой с Ирой Алпатовой вышел диск компании Интрсофт, который назывался «Нонконформисты». Вот с ним расхождения кардинальные. Я  вспомнил этот проект, потому что никто его сейчас не вспоминает.
У нас, если посмотреть внимательно, банк данных находится в спящем состоянии. За исключением отдельных участников, понимающих роль таких архивов, мало кто актуализирует информацию о себе. С этим предстоит большая работа.
Приблизительно статистика сейчас такова – приблизительно о 700 художниках у нас пристойная информация. Остальные 700 попали в банк данных из каталогов ярмарок в Манеже, поэтому по ним минимальная информация. Вообще стратегия массового охвата себя исчерпала, тут отдельный разговор. Из названных мной 700 художников, примерно по  400-м  информация заканчивается 96 годом. У 50-70 авторов вообще информация заканчивается  92-93 годом. Есть конечно художники, которые позже пришли на наш сайт, о них информация заканчивается 2000-ми годами. Еще раз повторю – информация в нашем банке данных требует актуализации. Поэтому приходится - в который раз? - призвать художников регулярно пополнять информацию о себе на нашем сайте. Он с 1996 года известен профессионалам (в ноябре исполняется 10 лет с официального открытия), и за прошедшие 10 лет зарекомендовал себя как весьма полезный инструмент.

Второе издание книги «Другое искусство» по многим параметрам отличается от первого давно ставшего библиографической редкостью. Из положительных отличий в первую очередь стоить отметить тот факт, что история неофициального искусства стала длиннее на 12 лет. Первое издание заканчивалось 1976 годом, когда был открыт выставочный зал на Малой Грузинской, и представители советской администрации объявили о том, что теперь все искусство в СССР официально может существовать. На деле оказалось иначе, и сегодня исследователи считают формальным завершением андеграундного периода российского искусства аукцион Сотбис 1988 года, когда художники-нонконформисты впервые официально предстали на вторичном рынке. С этого момента начинают складываться рыночные отношения. Появляются галереи и легитимирующие их деятельность художественные институции. В новой системе координат появляется социальный и рыночный заказ и искусство из духовной практики превращается в форму социальной активности. 

Известный литературовед, Н. Котрелев в своем выступлении отмечал:
Говорить нужно о том, чтобы тот заряд человеческой творческой энергии не ушел из художественной деятельности, из нашей человеческой деятельности. Речь идет не противлении власти. Вопрос о том, что делать, об ответственности художника. Книжка задокументировала ту сложную, часто грязную и неряшливую, но сказочно прекрасную жизнь. Сила документа в том, что он навсегда сохраняет оттиск эпохи. 

Гимны, фанфары и салют.

Представленная здесь фонограмма мероприятия скорее похоже на песню, в которой интонации и чувства исполнителя понимаешь, даже не всегда разбирая слова.

20 век в экспозиции ГТГ.

В. Колейчук:
Я был дизайнером выставки «Другое искусство» в 90м году (имеется в виду выставка «Ретроспектива»). Я, Алпатова, Талочкин и парень там был один… я не помню. С этого и началась книга. Выставка была как раз здесь в Третьяковке, очень большая: семь залов было.
На предложение сравнить ту выставку и нынешнею экспозицию экспериментального отдела ГТГ Колейчук отметил, что выставка Ерофеева более чистая, в ней нет сурового стиля, например.
Как удалось Колейчуку  осуществить свой проект, работать над которым художник начал 12 лет назад?
Сначала написал заявочку и 12 лет  предлагал ГТГ выставку восстановить.
Реконструировать выставку Колейчук начал еще в 1968 году по просьбе Г. Костаки, который дал оригинальные элементы работы Родченко, которst сохранились в семье - завернутые в тряпочку. По фотографии эта работа была восстановлена, но в современной экспозиции ГТГ ее нет, так как она уехала вместе с коллекций Костаки.
Еше на счету Колейчука реконструкция проекта Иогансона с этой выставки для выставки «Великая утопия». Еще заказывали Иогансона немцы, для проекта «Европа-Европа».
Эта выставка знаковая не только для русского искусства. На этой выставке были  экспериментаторы, которые делали настоящие открытия, Иогансон сделал, к примеру, два открытия очень важных для кинетического искусства. И еще там были люди, представляющие жесткий структурализм, программированное искусство – Родченко. С другой стороны там был Медуновский, который попартом занимался. Таким образом, возникал полный спектр. Они были свободны в проявлении своих желаний и открыли те направления, которые до сих пор актуальны.
Если бы была возможность, если бы те залы кончались конструктивизмом, а прямо за ними начиналась группа «Движение», то это было бы идеально. Но, к сожалению, у нас искусствоведение не так сильно развито, чтобы такие линии строить.
В. Колейчук  поговорил еще немного о Малевиче, о невесомости его композиций, о знаковости.
На западе не было таких вещей, потому что их сознание не позволило им перейти границы.
О «кунсткамере» первой конструктивистской выставки, как можно назвать эту реконструкцию, - Колейчук сказал, что это театр. Пускать внутрь подобной экспозиции сложно. Она очень интерактивна, но будучи музейной реконструкцией, она представляет скорее монументальный памятник,  а не реальное приглашение к взаимодействию.  
«Я наконец-то вернул России то, что ей положено иметь».

Заметить остальные изменения в постоянной экспозиции на третьем этаже ГТГ на Крымском валу, могли, возможно, только профессионалы. Екатерина Деготь обратила на них внимание.

Е. Деготь:
На этом этаже все с самого начала переделано, имеется логика, у меня почти нет претензий… В некоторых местах наблюдается любовь излишняя к “Бубновому валету” у советской либеральной интеллигенции. 
Об экспозиции А. Ерофеева Деготь заметила следующее: “конец абсолютно волюнтаристский, все что после концептуализма; до этого у меня нет серьезных претензий. 

Эксперименты А. Ерофеева.

Е. Барабанов:
Экспозиция очень интересная. Классификация может быть самая разная. Книга «Другое искусство» имеет хронологический принцип построения. Здесь - тематический, искусство можно продуктивно тематизировать. При некотором обобщении можно квалифицировать разные вещи. Мне кажется, это очень плодотворно. Есть один основной вопрос, который можно задавать – как музей справляется с единственной функцией, отличающей его от галерей и ярмарок, функцией научного учреждения?. Для музея очень важна научная проработка материала. 

Художники, находя в экспозиции свои произведения, были рады вопросам и с удовольствием комментировали свои произведения.

А. Брусиловский:
Это древняя, ей 35 лет, она уже взрослая дама, наверное, муж, дети уже. Мне лично приятно смотреть, не знаю как другим. Название? Я не помню. Может снять, посмотреть, и обратно повесить?

Инсталляция Д. Пригова «Для бедной уборщицы» в Третьяковской галерее экспонируется так, что уборщица парит в воздухе. На некоторых фотографиях уборщица стоит на коленях, поэтому и возник вопрос как к этому относиться.

Д. Пригов:
В России духовность поднимает ее над землей. На Западе, там так все приземлено, что она опускается на землю, но не всегда. От контекста зависит.
Радикальным жестом отреагировал на качество экспозиции А. Монастырский, настояв на том, чтобы работу Кизельватера  сняли. 

А. Ковалев:
Надо освободиться от навязчивости истории. Разницы между тем, чтоб построить АЭС и башню Татлина нет. Я спешила отметить, что любая концепция так же исторична, как и сама история.  Это не так, это для прессы – парировал Ковалев. И рассказал притчу о кельнском галеристе и неизвестном художнике И. Кабакове, которую я не вполне поняла. Опознать, однако, Кабакова галеристу все же удалось.
Всеобщая мания историзации  для Ковалева как историка искусства есть воздвижение бетонных симулякров и вызывает отторжение.
Вопрос - принимает ли автор экспозиции во внимание, кто с кем на горшок сядет? Куратор признает равноправие субъективностей.
Однако, А. Ковалеву пришлось признать, что несмотря на отказ от историзма, куратору  все равно приходиться учитывать мнение и конфликты интересов живых художников. Кизельватера должен лежать на том же месте, что и Монастырский, и это место называется музей. Музей безжалостная штука. Величие этой экспозиции в том, что Монастырский обнаружил, что он не миф, а один из художников. Рядом на стене, выше этажом висят рядом Малевич и Клюн. Если б узнали, эти парни в гробах бы вертанулись…Соотношение реальное у Малевича и Клюна такое же, как и Монастырского и Кезевальтера. Музей это музей. А в соседнем зале Шагал, которого больше чем Малевича. Шагал, извините, был маньяк. Но музей безжалостен. Малевич нарисовал 120 картин, а Шагал – 1200. И в экспозиции музейной он больше залов занимает. Все художники взбешены, потому что каждого впихнули в собственную нишу, а они же все такие бесконечные.
Мой вопрос, что же такое музей, если не историчность и ее справедливость, А. Ковалевым был понят по своему и он ответил трагически:
-Ее не ждите.

Объективно и книга «Другое искусство» и экспозиция А. Ерофеева в Третьяковской галерее, став значительными вехами в освоении наследия российского современного искусства, не поставили последней точки.  Оба события продемонстрировали неутихающие страсти вокруг недавней истории искусства и насущную необходимость дальнейшего архивирования и анализа. Отсутствие, каких либо обобщающих трудов не позволяет надеяться на скорое завершение процесса.

<<АРТФон - 12 с Оксаной Саркисян. 2 мая 2006.  АРХИапрель. Лекции Ю. Аввакумова, И. Зангелиса, запись «Московской декларации о сохранении культурного наследия ХХ века», реплики Д. Саркисяна, И. Бакштейна, Ирины Горловой и Кирилла Асса.

<<АРТФон - 11 с Оксаной Саркисян. 11 апреля 2006.  Учиться, учиться и учиться! Вопросы образования  имеют первостепенное значение в современном информационном обществе. Обладать информацией - значит иметь первоначальный капитал. Интервью с Иосифом Бакштейном и Александром Соколовым, выступления Сергея Земляного, Майкла Хардта и Антонио Негри.

<<АРТФон - 10 с Оксаной Саркисян. 13 марта 2006.  Работа над комплексами. Прямой связи между государственной премией Инновация, обсуждением российского блокбастера «Дневной дозор» Павлом Пеперштейном и выходом новой версии легендарного советского фильма «Волга Волга2», на первый взгляд, нет. Но на этих событиях современное российское искусство обсуждалось в исторической перспективе.

<<АРТФон - 9 с Оксаной Саркисян. 27 февраля 2006.  Грани формального. Открытие фонда 26 января 2005 было приурочено к эпохальному, с точки зрения вдохновителя мероприятия Дмитрия Гутова, событию -  посещению в 1937 году Сталиным, Молотовым и Ждановым оперы «Леди Магбет Nского уезда» и  было посвящено статье «Сумбур вместо музыки». Дискуссия Formalism Forever раскрыла  исторический  пласт, в котором эстетическое стало политическим и презентовала новый фонд современного искусства.   

<<АРТФон - 8 с Оксаной Саркисян. 28 декабря 2005.  Прописные истины. Выступления в Третьяковской галерее Дмитрия Пригова, Владимира Дубосарского, психолога Третьяковской галереи. Интервью с Александрой Обуховой, Сергеем Бугаевым Африкой. Реплика пожилой женщины.

<<АРТФон - 7 с Оксаной Саркисян. 8 декабря 2005.  Диспозиция. Интервью о их политических взглядах с художниками Константином Звездочотовым, Леонидом Тишковым, группой АЕС, Никитой Алексеевым, Андреем Филипповым, Андреем Монастырским, Борисом Орловым, Дмитрием Приговым, Николаем Полисским, Сергеем Шутовым, Александром Савко, группой Синие носы. Разговор с Сергеем Братковым и Сергеем Шеховцовым.

<<АРТФон - 6 с Оксаной Саркисян. 17 ноября 2005.  Видео не видео. Исчезновение видеоарта , визитная карточка, динамическая проекция, видики крутятся, to day - фестиваль, романтика, антиутопия техно искусства.

<<АРТФон - 5 с Оксаной Саркисян. 9 ноября 2005.  Парад политического искусства.
Записи лекций Анатолия Осмоловского «Осень авангарда», круглого стола проекта «Интернационал», запись чтений «Привет, оружие!? Общество, искусство и война в современную эпоху», интервью с директором Сахаровского центра Самодуровым.

<<АРТФон - 4 с Оксаной Саркисян. 14 октября 2005. Время некоммерческих структур ? 
Фонд "Современный город", радикальные перемены в Московском центре искусств на Неглинной, экономическая база некоммерческого искусства, «Стой! кто идет» из Франции, Вены, Германии, Испании, Аргентины и церетелиевской школы искусств.

<<АРТФон - 3 с Оксаной Саркисян. 28 сентября 2005.  В люди.  Россия! - ? Социалистический идеализм. Ангелы истории. Разминка перед настоящей карьерой.
Интервью с Виталием Пацюковым, куратором выставки «Социалистический идеализм» Екатериной Деготь, куратором дома фотографии Екатериной Кондраниной, Олегом Куликом, Андреем Монастырским, Сергеем Братковым, реплика Ирины Кориной.

<<АРТФон - 2 с Оксаной Саркисян. 14 сентября 2005. POP инъекция. В совпадении двух выставок открывшихся параллельно в Третьяковской галереи, «Энди Уорхол: художник современной жизни» и «Русский поп арт», несомненно, присутствуют элементы музейной политики. Во многом  провокационное и радикальное название выставки "Русский поп-арт", которая сама по себе оказалась ярким и интересным проектом,  призвано вызвать широкое обсуждение проблем русского искусства, и создает предпосылки для серьезного искусствоведческого дискурса