Но для начала, хотелось бы обозначить сам термин «футурология», который был предложен в 1943 году  немецким социологом  О. Флехтхеймом в качестве определения некой «философии будущего», которую он противопоставлял идеологии и утопии. В дальнейшем этот термин трансформировался в начале 60-х гг., и получил распространение на Западе как «истории будущего», «науки о будущем». Позднее «футурологию» заменили на «исследование будущего», где основополагающим принципом теории и практики становится прогнозирование. Проецируя выше сказанное на «детище» куратора Эрве Михайлова, возникает вопрос: «Каким образом понималась цель проекта?» Фактически, название выставки говорит о намерении ее участников прогнозировать будущее, воплощая в своих работах определенные его модели или представления о нем. Так Андрей Молодкин видит будущее в создании своей версии памятника Татлина «Третьему интернационалу» - «Новый архитектон»(2010), повторяющий силуэты до боли знакомых сталинских высоток, пропитанных черным золотом, нефтью - причина стольких международных конфликтов. Электробутик продолжает аллюзию на Татлина, а скорее на библейский символ тщеславия человека – Вавилонскую башню - в виде дисторсированного Iphone 3G, как яркий продукт массовой культуры и новое свидетельство дальнейшей «ре-аппроприации идей из коммерческого пространства обратно в пространство искусства»1. Диана Мачулина документирует стандарты красоты новой эпохи, где Аполлоны и Венеры XXI века воплощаются в спортсменах, бодибилдерах и участницах конкурса красоты, лица которых искажают жуткие гримасы. Этим «прекрасным» архетипам противопоставляются герои, увенчавшие множество произведений искусства советского периода – шахтеры, но уже в интерпретации художников Гапонова и Котешова(«Нулевые люди. Кузбасс.»). Пропитанные пылью и грязью они кажутся более человечными и реальными нежели глянцевые идолы Мачулиной. Ольга Киселева(+Флорент ди Бартоло, Ася Есипович, Лепка Эдрисингх) конструирует в своих видеодиптихах(«Двойная жизнь») социальные портреты, где типичные представители общества(студенты, медсестры, продавцы и т.д.) преобразуются в творческую энергию, выплескиваемую в колористической гамме штрих-палитры или в движениях танца. С различных позиций Ирина Корина(«Роща», 2010) и Иван Плющ(«Земля забетонированная», 2010) дискутируют на тему руинирования, зыбкости советских реалий и прорастание нового мироощущения. Не остается без внимания и грандиозный проект Сергея Бугаева (Африка) («Квант аффекта», 2010), который видит в супрематической теории Малевича нечто сравнимое с религиозными верованиями. Художник полагает, что именно дух супрематизма способен возродить к жизни новое искусство. Проект Павла Папперштейна(совместно с В.Федоровым и группой «Россия»)создает попытку иллюстрации циклического круговорота в искусстве реалистических изображений и абстракции, когда формами одной может быть выражены формами другой.  Обращаясь к художественным принципам иконописи (что было характерно и для классического авангарда), персидской миниатюры, опытам Малевича. Айдан Салахова размышляет о предназначении женщины, фиксируя различные этапы ее жизни. Контрастные образы масс группы Recycle и Сергея Браткова завершают мнимое путешествие в будущее.  

Создается впечатление, что большинство работ, представленных в проекте «Футурология», это не размышление о будущем или его прогнозирование, а всего лишь проекция настоящего, и даже прошлого. Оформленные образы и идеи оперируют сегментами нашего времени - общество потребления, представители социума, стандарты красоты, социалистические реалии и т.д. И, в целом, обращение к классическому авангарду – это свидетельство невозможности представить себе кардинально иное мировоззрение.

Елена Петровская, известный российский философ и редактор журнала «Синий диван», полагает, основываясь на своих исследованиях утопии, что люди потеряли способность представлять будущее. Будущее стало всего лишь расширением настоящего. Логично, что человек, живя в определенной среде обитания, будет фантазировать и представлять себе картину будущего, руководствуясь формами окружающего его мира. Но, повторяя выше сказанное, это не попытка осознать совершенно отличный от нашего мир, а upgrade настоящего. Сама Петровская в качестве доказательства невозможности человека сформировать представление об ином мире приводит опыт написания литературных утопий (Томас Мор), где показываются границы нашего воображения. Таким образом, выбранное название выставки было явно ошибочным.

Но больше всего  удивляет не это. Поражает тот факт, что, затронув тему будущего, куратор абсолютно нивелировал творчество целого направления в русском авангарде – футуризм. Малевич был не единственным, кто пытался запечатлеть образы «Будетляндии». Были выдающиеся художники, такие как А. Крученых, О. Розанова, В. Хлебников, Д. Бурлюк и многие другие, которые стремились выразить радикальный проект будущего.  Печально, что куратор пренебрег столь интересным пластом русской культуры, отдав все лавры К. Малевичу - самому популярному бренду и китчу русской культуры.

«Футурология» - это хорошо прожаренное настоящее слишком сильно сдобренное супрематизмом. Извольте откушать-с!)