ЕЖЕДНЕВНЫЕ НОВОСТИ ИСКУССТВА@ARTINFO
В МИРЕ
В МОСКВЕ
В РОССИИ
В ПИТЕРЕ В
ИНТЕРНЕТЕ ПЕРИОДИКА
ТЕКСТЫ
НАВИГАТОР
МАН с ЛЮДМИЛОЙ НОВИКОВОЙ
ART_PUZZLE
artontheground
АРТ ЛОНДОН
- РЕПОРТАЖИ ЕЛЕНЫ ЗАЙЦЕВОЙ АРТИКУЛЯЦИЯ
С ДМИТРИЕМ БАРАБАНОВЫМ АРТ
ФОН С ОКСАНОЙ САРКИСЯН МОЛОЧНИКОВ
ИЗ БЕРЛИНА ВЕНСКИЕ
ЗАМЕТКИ ЛЕНЫ ЛАПШИНОЙ SUPREMUS
- ЦЮРИХ ОРГАНАЙЗЕР
ВЕЛИКАНОВ
ЯРМАРКИ
ТЕТЕРИН
НЬЮС ФОТОРЕПОРТАЖИ
АУДИОРЕПОРТАЖИ
УЧЕБА
РАБОТА
КОЛЛЕГИ
АРХИВ
"Виртуальное тело Юкста"
(первая публикация в РЖ - http://www.russ.ru/netcult/20000515_velikanov.html
)
Принято с восторгом относиться к новым информационным технологиям и говорить, что они дали новые средства для самовыражения художника. Конечно, любое произведение искусства создано с помощью каких-либо инструментов и материалов. Очевидно, о чем идет речь, когда упоминаются холст, масло или бумага, карандаш. Но в наше время такое деление теряет смыл. Действия современного художника таковы, что совершенно неважно, с помощью каких материалов и инструментов производятся какие-то предметы. И все-таки, если задуматься, какой из материалов наиболее подходит для современного творчества, то это, конечно, информация. Если так, то можно было бы ожидать, что медиа – это та область, в которой будут созданы наиболее интересные произведения.
С другой стороны, мы наблюдаем, что в сетевом искусстве преобладает именно технологический подход. Гораздо важнее, с применением каких средств были созданы эти работы, а не в какой среде и с какими идеями. Вообще, вся картина сетевого искусства выглядит довольно примитивно. Как правило, это какие-то молодежно-кислотные дискотечные сопли. Технологическая эстетика фатально забивает все остальное. ASCII ART или использование графических элементов браузеров, html код как средство самовыражения и замечательное понятие zero content, - все это в целом создает картину кружка "умелые руки", в котором пионэры лобзиком выпиливают кораблики, а пионэрки вышивают узоры. Так вот, оставим в стороне технологические опыты в сетевом искусстве и посмотрим, можно ли вообще сделать что-либо адекватное современной ситуации.
Современный человек находится под властью множества иллюзий. Вот одна из них: если я общаюсь с другим человеком и говорю ему А, то он и слышит это А, а если ответит мне В, то я пойму его однозначно. Если придерживаться таких взглядов, конечно, надо верить, что современные средства коммуникации, не только Интернет, дают нам потрясающие новые возможности для общения, и да здравствует технический прогресс! Но я попробую усомниться в этом. Я хочу обратить ваше внимание на то, что информация не является простым линейным материалом, с которым можно делать все, что угодно. И дело тут не просто в «сопротивлении материала», а в некоторых фундаментальных отличиях. Для начала приведу несколько примеров того, что происходит с пресловутой информацией, когда она легко струится по современным сверхбыстрым каналам. Пример первый: Журнал Ом постоянно публикует ссылки на интересные сайты. Вот как звучит сообщение о журнале Радек:
Рунет переполнен разного рода маргинальщиной и радикальщиной. Если поставить себе целью подсчитать количество всяких контркультурных альманахов, журналов и проектов, то окажется, что их едва ли не больше, чем порностраниц. Радек – особый случай. Если уж кто-то и имеет право называть себя радикалом, то это его редактор г-н Осмоловский, прославившийся публичным распятием петуха и рубкой топором православных икон. В журнале – публикации Дм. Пименова, подозревавшегося во взрыве ТЦ «Охотный ряд», и таких деятелей, как Фуко и Делез.
Замечательная фраза, «деятели Фуко и Делез», не правда ли? Мы еще к ним вернемся. У меня совершенно нет времени и желания разбираться, кто там кого зарубил и распял. Но этот текст напоминает старый анекдот: один гусар говорит другому, вы слышали, что вчера было? Наш капитан проиграл в офицерском собрании 100 тысяч... Да слышал, отвечает другой, только дело было не совсем так: не в офицерском собрании, а на балу у генерал-губернатора, не проиграл, а напился пьян, как свинья, и не капитан, а поручик Ржевский, а остальное все верно... Вот приблизительно так и выглядит сообщение о Радеке. Можно сказать, что никто не застрахован от ошибок, и зачем придираться к бульварному изданию. Но вот сам Радек не является желтой прессой и претендует на роль интеллектуального теоретического журнала. Агрессивная позиция московских радикалов подразумевает, что они хотят оплодотворить окружающий мир своей идеей. Когда Кобзон говорит, что Осмоловский – это тот человек, который выложил булочками слово «хуй» на Красной площади, радикалы отвечают, что Кобзон и другие - это люди, у которых дерьмо плещется в голове. Я же утверждаю, что дерьмо плещется в голове у всех. Посмотрим, как именно редактор журнала «Радек» цитирует «таких деятелей, как Фуко и Делез». Мишель Фуко когда-то написал предисловие к «Анти-Эдипу» Делеза и Гваттари. Он сказал, что если бы перед ним стояла задача сделать из этой книги руководство по поведению в быту, то он сделал бы это в нескольких фразах. Я не знаю, кому принадлежит перевод на русский этого предисловия, но вот как звучит одна из фраз (это еще более великолепный бурлеск, чем цитата из журнала Ом):
Осуществляй акции, мышление и желания путем пролиферации, позиции Юкста и дизъюнкции, а не с помощью членения и пирамидальной иерархии.
Исходная фраза Фуко довольно проста и подразумевает, что надо придерживаться в своих действиях обобщающего синтетического метода, а не аналитического. Но в результате топорного и просто неправильного перевода фраза превращается в изумительный бред, да еще появляется некий Юкст, позиции которого надо придерживаться (в английском это просто juxtaposition – сопоставление). Вспомним замечательный случай, как императору Павлу I принесли на подпись бумагу, в которой писарь в словах «прапорщики ж такие-то в подпоручики» перенес на другую строку небывалое слово Киж, да еще начал его с размашистой прописной буквы. Киж так понравился императору, что тот стал каждый день присваивать ему новый чин и тот быстро превратился в полковника. Павел потребовал немедленно его вызвать, но подчиненные боялись указать императору на его ошибку и в конце концов сказали, что полковник Киж умер. «Жаль, - сказал Павел, - хороший был офицер...»
Дело не в ошибках или в неправильных переводах, дело в том, что информация начинает жить по собственным законам. По тем самым сверхбыстрым каналам она стекает в огромный океан, по которому гуляют волны и вихри, неподвластные конкретному человеку и даже мощным институциям. Тут можно вспомнить мыслящий океан из книги Лема и фильма Тарковского или живущий в Интернете искусственный интеллект из сериала X-files. Но я бы предложил другую модель. Мы сами постоянно находимся в этом океане, с рождения до смерти. Мы постоянно подвергаемся его воздействию. И если мы открываем рот, чтобы сказать собеседнику А, то можно ли доверять информационному эфиру, что он донесет до него именно А? И что же будет, если от корреспондента до адресата в цепи находится парочка новостных или PR-агентств? А еще, если собеседник говорит В, и вроде бы мы уверены, что хорошо слышим и не ошибаемся, то где уверенность, что он говорит это сам, а не просто раскрывает рот и из него льются слова какого-то великого изначального текста? Так вот, если все так сложно, неоднозначно и непрямолинейно, то возникает закономерный вопрос, как вести себя художнику в данной ситуации?
Посмотрим, какие вообще бывают возможности. Когда-то искусство было деперсонифицировано, теоцентрично и занималось подражанием эстетике мира, созданного высшим существом. Личность автора не имела значения. Сделать что-то красивым означало приблизиться к Богу, причем идеал был, конечно, недостижим. Затем в результате закономерного развития философских идей сформировалось модернистское мировоззрение, в котором автор - гений, даже не равный Богу, но заменяющий его и способный сформировать и перестроить мир по своим представлениям. Но гениальных авторов много и они, конечно, вступают в конкуренцию друг с другом. В постмодернизме невозможна только одна сверхидея, одна метанаррация, но множество равноправных идей вступают в борьбу. Если подходить к вопросу экономически, то можно сказать, что модернизм - это период создания ценностей, а постмодернизм - период рынка, капиталистического обмена накопленными товарами. В то же время в период религиозного искусства все было даром, просто так, от Бога. Каждому из этих периодов соответствовала своя позиция художника. И главным является то, что художник обязательно имел свою точку зрения. Это мог быть принцип поклонения или бунта, но принцип обязательно был. Даже когда в современном искусстве применяются сложные практики остранения или ускользания, это все равно авторская позиция.
Я прошу прощения за весьма схематичное и даже примитивное представление истории искусства, но мне необходимы основные пункты для того, чтобы сделать следующий вывод, - в современном мире авторская позиция в принципе невозможна. Находясь в информационном океане, мы можем только войти в резонанс с тем или иным типом информационного движения, но произвести действие, которое было бы нашей личной интенцией, нельзя. Наилучшая модель, которую можно было бы предложить в данной ситуации это то, что пресловутый информационный мыслящий океан - это новый Бог, новое высшее Существо, Великий Криэйтор. Творчеством может заниматься только он, а мы, простые смертные, лишены такой возможности и такого права. Мы можем быть только его жертвами или рабами. Новый Бог пропитал наши мозги однородными информационными фекалиями. Банальная одинаковость - наш удел. Перефразируя Вальтера Беньямина, можно сказать, что не только произведение искусства теряет свою уникальность, а мы все теряем уникальность. Правда, есть еще возможность войти в жреческую касту для почетного апостольского служения, вот, наверное, единственный путь для художника. Он может только выражать свое преклонение перед совершенством Высшего Существа, как это делал средневековый художник, для которого прекрасным было то, что создал Бог. И вообще, несмотря на то, что невозможность авторской позиции отвергает мировоззрение предыдущих периодов, современная ситуация является в каком-то смысле их синтезом. Что же касается самого Высшего Существа, то я предложил бы не следовать примеру древних евреев, боящихся назвать своего бога по имени. Предлагаю называть его Юкстом (Juxta) по имени того мифического персонажа, который появился в русских переводах Фуко и обрел самостоятельную жизнь.
В 1968 году Ролан Барт написал статью «Смерть автора». Эта статья зафиксировала смерть модернистского автора, гения-одиночки, а сама фраза стала сакраментальной. И, тем не менее, автор как полноправный творец и демиург продолжает существовать и подписывать своим никчемным именем свои произведения. Суть утверждения Барта сводилась к тому, что автор умер, чтобы оплатить рождение читателя. В постструктуралистской традиции получается, что автор недостоин своего произведения, поскольку не может контролировать все смыслы и коннотации своего текста, что подчас не осознает, что и как цитируется в его произведении, а читатель – это то пространство, в котором текст обретает единство. Но такая точка зрения подразумевает, как теперь принято говорить в компьютерном бизнесе, конечного пользователя (end user) и потребление им произведенного информационного продукта. В нашем же случае считать, что читатель, или зритель, или юзер потребляют произведение искусства – это все равно, как считать, что прихожанин, молящийся в церкви, потребляет молитву, написанную каким-нибудь средневековым монахом. Этот читатель и сам является автором, вернее одним их авторов единого произведения и в тоже время он - не более чем заводная кукла, в которую по модемной линии поступает 28 Kbs, да и то, если связь хорошая.
Мы можем смело утверждать, что мы все равны перед господом нашим Юкстом, все мы дети его и каждому достанется крупица его тела. Правда, это подразумевает, что мы все настолько одинаковы, что наши различия – в основном внешнего порядка, а самое главное, что коммуникация невозможна. Говорить кому-то А вообще бессмысленно, наш адресат уже получил эту информацию. По мнению Барта единственно возможная форма сообщения представляет собой редкую глагольную форму под названием перформатив, употребляемую исключительно в первом лице настоящего времени, в которой означающее равно означаемому. Это что-то типа фразы «Сим объявляю» в устах царя. Мы же теперь знаем, что для создания произведения искусства не нужно ни царя, ни поэта, ни художника. Информационное поле настолько сложно и самодостаточно, что вполне может порождать образы, тексты и события, которые потребляются эстетически, как произведения искусства. Поэтому позиция автора, формулируемая как императив, вообще смехотворна, и даже бартовский перформатив весьма сомнителен. Художник, который думает, что он подобен неприступной благоухающей скале посреди океана информационных фекалий, представляет собой гору уже совершенно засохшей и даже окаменевшей субстанции.
Возникает закономерный вопрос, а есть ли уже произведения искусства, адекватные данной ситуации? Причем, имеется в виду не только сетевое искусство, а вообще все, от архаичной живописи до современных технологических экспериментов. Увы, увы! Я бы даже сказал, что большинство представителей актуального искусства находятся в менее адекватной позиции, чем представители сетевого. Последние хотя бы честно вырабатывают свой zero content, который есть хоть какая-то пища для господа нашего Юкста, а вот актуальные художники в своих концептуальных акциях в сотый и тысячный раз репродуцируют когда-то и кем-то придуманные ходы. Так что их практика похожа на народный промысел, в котором бесконечно воспроизводится когда-то придуманный узор, какой-нибудь жостовский поднос или палехская роспись. Хотя мы все равны перед Юкстом, мы все нужны ему. Прыщавый хакер, налаживающий зависший сервер, оказывает ему медицинскую помощь. Спекулянт, распространяющий пиратские диски, помогает завоевывать новые жизненные пространства. Радикал, совершающий никчемную акцию с членовредительством, помешивает застоявшийся информационный бульон. Теоретик переписывает великий изначальный текст. А специалист по черному PR вообще является его главным органом – слепой кишкой.
И все-таки есть некоторые работы, на первый взгляд соответствующие изложенному мировоззрению, по крайней мере, как-то его иллюстрирующие. Вот простой пример – Комар&Меламид создали замечательный проект, в процессе которого в разных странах с помощью маркетологов проводятся опросы общественного мнения (а я бы сказал, что спрашивают у самого Юкста) по поводу того, какая живопись любима, а какая нет. После этого Комар&Меламид пишут соответствующие картины для каждой страны. Этот проект не является чисто сетевым, но он является информационным и как нельзя лучше соответствует представлениям о том, какова может быть позиция художника. Последний шаг этого проекта – создание самой любимой и самой нелюбимой песни американского народа. И я почти уже готов сказать, что да, они единственные, но вот простой пример, как всего лишь несколько фраз могут в корне изменить интенцию автора. Достаточно было положить звуковые файлы этих песен в формате mp3 на соответствующей странице, чтобы этот проект был просто идеальным, но авторы (обратите внимание, я произношу это слово и с этого момента моя интонация меняется) размещают информацию о том, что они продают компакт диск с песнями за $12.95. Это значит, что они произвели информационный продукт, предназначенный для потребления. Если еще добавить к общей картине их фразу о том, что если любимая мелодия понравится многим, то нелюбимую оценят всего лишь приблизительно 200 человек на свете, то становится ясно, что их действие лежит совершенно в иной, отличной от ожидаемой нами плоскости. Комар&Меламид как раз демонстрируют замкнутость концептуального подхода, а не адекватность ситуации.
Вот кардинальная особенность этой ситуации – мы все еще вроде бы продолжаем считать, что есть свободные производители и благодарные потребители информации и что сама информация является товаром, продаваемым и покупаемым. В то же время все участники этого спектакля, включая само информационное поле, ведут себя так, как если бы существовал информационный Бог, а также его медиумы, в силу каких-то причин получившие доступ к святая святых, а также прихожане церкви, которые каждый день включают телевизор или компьютер и подставляют свои души под животворящий информационный поток.
Конечно, я хотел бы, чтобы мои слова породили ответную реакцию. Как было бы хорошо, если бы я мог с другими медиумами (обратите внимание, что это слово происходит от медиа) обсудить сложные проблемы современного мира и тенденции современного искусства. Но согласно моей же теории такая дискуссия невозможна. Если какая-то реакция и последует, то только несколько добавочных капель в информационный океан, например, кто-нибудь представит компьютер алтарем новой веры, коврик для мыши сравнит с ковриком мусульман для молитвы, а исходники Microsoft объявит новым символом веры. Поэтому скажу, что я не собираюсь объявлять себя пророком, искать себе двенадцать апостолов и говорить притчами. Но закончу так – слава Господу нашему Великому и Единому Юксту!