В Третьяковкой галерее (на Крымском валу) состоялась презентация проекта «Уличные миниатюры». В рамках этого мероприятия свои новые произведения продемонстрировали Александр Петрелли, Александра Галкина и Ростан Тавасиев. Речь идет о продолжении программы монументального декорирования поверхностей зала № 63, некогда начатой Георгием Литичевским и Гошей Острецовым. 

Роспись стены Александром Петрелли (он же галерея «Пальто» и участник легендарной группы «Ди Папл под фанеру») представляет собой исполинский рисунок шариковой ручкой, недвусмысленно отсылающий к школьному творчеству на последних листах тетради по геометрии. Проект Петрелли «Джинсы и патлы» - это мощное рубилово, брутальная искренность 1970-х, мечта восьмиклассника о свободе двадцатилетней выдержки. Визуализирован некий идеализированный сейшн года эдак 1973 – фантасмагорические длинноволосые рок-пассионарии в немыслимых клешах, с хрестоматийными гитарами Gibson наперевес наяривают на фоне гигантских динамиков Marshall, синтезаторов Roland и Yamaha. 
Своей молодецкой статью гарные бородатые хлопцi от Петрелли превосходят не только участников Uriah Heep, Lynyrd Skynyrd, но, пожалуй и самих Livin’ Blues времен феерического альбома Bamboozle. Как говаривал известный искусствовед М.М.Алленов «явлена полнота жизни»: копытные шузы-платформы, круглые ленноновские очечки, пацифик на пряжке ремня – что нужно еще для счастья? Peace-Love!!!
Обсессивные фантазмы совершенно другого рода обнаруживает Александра Галкина. Ее цикл «Трафареты» - пропечатанные рекламные образы, нарочито сведенные к монохромным линейным силуэтам на банальном картоне. Диким унынием веет от призрачно проступающих выхолощенных девиц в купальниках и красоток, рекрутированных Vichy и L’Oreal. Что ж, vita brevis, зато Ars longa.

Проект Ростана Тавасиева под названием «Стенка» представляет собой кусок стены полностью обтянутой плюшем нежно-лазоревого цвета. Посреди этого великолепия три на четыре метра, как черт из табакерки пробивается расплывшаяся в миролюбивой улыбке добродушная мордочка игрушечного зверька. Надо сказать, что Ростан не первый год экспериментирует с зооморфными игрушками. При кажущейся незамысловатости и простоте исполнения, ожившая стенка довольно аттрактивна. 

Вот, что рассказал Тавасиев читателям Artinfo:
- Мне было известно, что предполагается изготовление фрески и что это монументальная работа. Я стал размышлять над тем, какой могла бы быть эта «фреска». Работая над эскизами, я решил представить всю стену в качестве единого живого существа. Это не просто плоская поверхность, на которую нанесено изображение, она целиком является единым объектом. 

Эффект оживления достигается не через иллюзорное и виртуозное воспроизведение действительности (как это было во времена Возрождения) и не наоборот через какое-то игнорирование, а за счет нанесения искусственного меха и превращения стены в игрушку, которую наше сознание, наша фантазия сама оживляет. Приближаясь, мы видим в середине композиции мордочку и в какой-то момент начинается волшебное превращение. Метаморфоза ровной плюшевой стены в живое существо.

- Насколько для тебя принципиально обращение к инфантильному языку?
- Для меня это не инфантильный язык. Если ты пойдешь на любую автостоянку, то увидишь, что в каждой машине висят плюшевые игрушки. Это не детский язык, просто восприятие искусственного мира в детстве более яркое. Взрослые тоже все время сталкиваются с подобным, дарят игрушки, дабы обозначить свою нежность. Мне кажется, что за этим лежат более глубокие пласты, которые так или иначе связаны с детством, поэтому этот язык и кажется инфантильным. Но на самом деле мои высказывания адресованы к более тонким слоям сознания. Кроме того, мне программно хочется делать что-то приятное, обходить агрессию и насилие и создавать нечто позитивное.

В этом я вижу для себя задачу как для художника. Я считаю, что при определенном складе, темпераменте и характере, напасть и напугать зрителя довольно просто. Одна и та же информация может подаваться различным образом. Можно говорить матом и в принципе будет понятно то, о чем ты говоришь, а можно немного напрячься и подобрать другие слова. Как бы то ни было, если есть, что сказать, то все равно это будет сказано. Существование моего объекта в зале, зажатого между полом и потолком, само по себе довольно драматично. Даже его улыбчивость и умильность - конечны. У меня нет желания отвечать с помощью силы и какого-то принуждения, гораздо интереснее выдать продукцию с положительным зарядом. 

- Не было ли у тебя соблазна ввести в пантеон своих героев каких-то постоянных персонажей, регулярно вступающих друг с другом в коммуникации и кочующих из одного цикла в другой?
- Я не выдумываю персонажей, потому что мне интересней работать с сознанием - своим и зрителя. Если понадобится персонаж, то он, конечно же, незамедлительно появится. Но мне кажется это не настолько существенно. Куда важнее та реакция, которая возникает в сознании человека. Если ориентироваться на успех, то введение типажей могло бы стать хорошим ходом. Часто, создание бренда отражается позитивно, художника начинают узнавать, достаточно вспомнить Диснея. Линза преломляет свет, делая мощнее луч… 

У Ильи Кабакова персонажей было много, но их имена и личные качества не очень важны, просто многообразные грани человеческой психики. Но мне нравится работать с определенными темами и проблемами, а не с конкретными героями, поскольку это все же сильно ограничивает.

- Как бы ты определил темы, которые тебя наиболее сильно будоражат?
- Меня очень интересуют мечты как отражение определенных образов и желаний, возникающих внутри человека. Любопытно, как  благодаря внутреннему импульсу возникает то или иное явление. Это можно сравнить с молнией во время грозы. Мне интересно, отчего и почему нас куда-то тянет, что это за силы, которые руководят сознанием? Иногда я думаю, что это магические силы, и они способны вывести человека куда угодно, стоит только очень сильно захотеть. 

Мне интересно, отчего и почему нас куда-то тянет, что это за силы, которые руководят сознанием? Иногда я думаю, что это магические силы, и они способны вывести человека куда угодно, стоит только очень сильно захотеть. Мне интересно, насколько это связано с внешним миром, как это волшебство работает. Игрушки в моих произведениях не «медиумы», просто в них я вижу проявление некой мощной энергии. Почему, невзирая на возраст, их все так любят, отчего нас окружает так много мягких игрушек? Когда я пытался выяснить, каким образом они возникли, то узнал, что самая первая скульптура, появившаяся в истории человечества – это «модель» медведя. В одной из пещер существовала такая горка, накрытая шкурой медведя. В нее метали копья. С одной стороны это была тренировка, с другой - магическое действие, знаменующее победу над медведем. Так наши предки боролись со страхом. 

Сейчас, глядя сквозь эпохи, можно увидеть, насколько медведь перестал быть похожим на животное и как трансформировался вытесненный страх. Так, через создание внешней формы человек борется со своими фобиями. Производя арт-объекты и развивая позитив, вытесняешь собственные страхи и комплексы. Ирония, конечно, тоже важна, но она возникает у меня произвольно. Ирония – это защитный барьер, силовое поле вокруг произведения. Оно и затягивает, и, в то же время, позволяет легко дистанцироваться... 
P.S. Как известно, критик Сергей Хачатуров за словом в карман не полезет – искусство Тавасиева он молниеносно окрестил «пупс-артом». Его оперативный отчет читайте во «Времени новостей».