MILITARY. UPDATE в Крокин-галерее

ЕЖЕДНЕВНЫЕ НОВОСТИ ИСКУССТВА@ARTINFO

В МИРЕ В МОСКВЕ В РОССИИ В ПИТЕРЕ В ИНТЕРНЕТЕ ПЕРИОДИКА ТЕКСТЫ НАВИГАТОР МАН с ЛЮДМИЛОЙ НОВИКОВОЙ ART_PUZZLE artontheground АРТ ЛОНДОН - РЕПОРТАЖИ ЕЛЕНЫ ЗАЙЦЕВОЙ АРТИКУЛЯЦИЯ С ДМИТРИЕМ БАРАБАНОВЫМ АРТ ФОН С ОКСАНОЙ САРКИСЯН МОЛОЧНИКОВ ИЗ БЕРЛИНА ВЕНСКИЕ ЗАМЕТКИ ЛЕНЫ ЛАПШИНОЙ SUPREMUS - ЦЮРИХ ОРГАНАЙЗЕР ВЕЛИКАНОВ ЯРМАРКИ ТЕТЕРИН НЬЮС ФОТОРЕПОРТАЖИ АУДИОРЕПОРТАЖИ УЧЕБА РАБОТА КОЛЛЕГИ АРХИВ

"MILITARY. UPDATE" Выставка предстоящая в Крокин-галерее 12.12.03 – 11.01.04

"В ПОИСКАХ УСКОЛЬЗАЮЩЕЙ РЕАЛЬНОСТИ" В. Пацюков

Перефразировав Маяковского, касаемо “единицы” и степени её востребованности в условиях “базара” (арт-рынка) не стоит всё таки эту единицу не дооценивать. Крокин галерея, заявляющая себя в контексте актуального искусства, на сей раз представляет достаточно неожиданную для этого контекста «единицу» - художника студии имени М.Б. Грекова Андрея Сибирского. За редким исключением, кто-либо из персонажей современной московской художественной сцены нуждается в особом представлении. Всё выверено и откалибровано по «шкале» единого взаимоаккумулированного арт-пространства, пространства достаточно герметичного и замкнутого на самом себе. Оно принципиально авторское, не знает анонимности и состоит из тенденций, постстилевых реплик, не имея единой доминирующей программы или единого унифицированного стиля.

Андрей Сибирский как бы не отсюда, из «параллельного мира», из «другого искусства» (по известной аналогии, но от обратного). Он представитель нового поколения «цеха» современных военных художников, выполняющих специальные заказы Мин. Обороны. Он пишет с натуры северокавказскую кампанию, непосредственно там присутствуя, извлекая материал из реальной ситуации и перенося увиденное в соответствующие жанру формы официального заказа.

Название проекта состоит из двух достаточно популярных технических терминов ”military” – и ”update”. Они указывают на программу и способ её модернизации в пределах её же содержательных характеристик, применительно, правда, к иным концептуальным задачам. Интрига заключается в попытке реновации ”большого стиля” и его интеграции в контекст contemporary art. Отсюда сопряжение понятия update (то есть модернизация), заимствованного из области компьютерной лексики и military - современной версии традиционного академизма на военную тему.

С точки зрения мейнстрима, именуемого ”актуальным” искусством, с размытым портретом социального ангажемента, рудиментарное искусство, сохраняющее в себе характеристики академизма по обыкновению отбрасывается в буферную зону. Однако, само отношении и интерес к «большому стилю», от категории однозначности переходит к амбивалентности. Учесть хотя бы фактически сопоставимую степень востребованности одного и другого в социальной среде. И если возникают вопросы, то применительно к форме позиционирования данного материала, к способу извлечения его из буферной зоны и самоидентификации в социуме.

Речь идёт не о механическом переносе, а о попытке адаптировать пластически знаковую образность применительно прямо таки к неадекватной по смыслу, а отчасти к откровенно антагоничной арт-ситуации. С другой стороны, актуальное искусство как продукт постмодернизма преизобилует цитатами в рамках авторского самовыражениями. Вариативен лишь характер и масштаб заимствования, операция ныне воспринимаемая как цитирование. Таким образом, происходящая имплантация академического стиля в пространство актуального искусства обретает характер обширной цитаты, в условиях нового актуального текста, а феномен авторства снимается спецификой заказа и активной доминантой самой темы.

Александр Петровичев

Информация из "другого искусства":

Интервью с Андреем Сибирским - ноябрь 2002: "... был в Моздоке, Ханкале, шел в колонне десантных ...">

Сибирский-старший>

В ПОИСКАХ УСКОЛЬЗАЮЩЕЙ РЕАЛЬНОСТИ

“Я теперь уже не Петька, я – советский самолет”
Даниил Хармс

“Лед лежал рядом с динозавром, высовываясь из под одеяла”
Владимир Сорокин

Окружающая нас реальность и наше сознание живут в постоянной эволюции и катастрофах, реализуя данную нам драматургию времени. Художественное свидетельство этого процесса не только осмысляется, но, главное, репрезентируется определенными институциями, существуя в достаточно жестких социо-культурных границах. Эти границы способны редуцироваться, сжиматься и расширяться, манифестируя изменения человеческого сознания или скрывая ее новую образность и актуальность. Последние интеллектуальные стратегии в области художественной рефлексии, поиски фарватера дискурса и пространственных границ художественной реальности открыто заявили о принципиальных изменениях в ее “тканях” и “текстах”.
Мир, в котором мы живем, погружается в новую энергетику, приобретает иную природу, форму и генетическую структуру. Его “клоны”, к сожалению, не фантазия ученых или теоретиков биосоциальных утопий – они, долго спавшие в “ледниковых” слоях нашей исторически расслоенной реальности, ожили и превратились в трансляторов новой антропологии и новой “конструкции” нашего непосредственного бытия . Что-то произошло с нами, что-то изменилось внутри нас и вокруг нас, и надо с достоинством и мужеством это признать. Мэтью Барни и Борис Гройс, Олег Кулик и Борис Михайлов, Илья Кабаков и Даглас Гордон, Мишель Уэльбек и Владимир Сорокин – оптика абсолютно разных зрений в своей сложной иерархии сводится в настоящее время к общему, достаточно целостному знаменателю: наш мир приобретает новое качество и новую феноменальность.
Проект Крокин галереи “Military. Update” располагается в этих же визуальных стратегиях – как попытка поиска объективного свидетельства происходящих сдвигов и сломов. Он не несет в себе никакой идеологии, никакой преднамеренности – его образность еще более формализована, чем самый ортодоксальный минимализм. Его куратор использовал принцип фасеточного глаза стрекозы, рассмотрев “нежелательную периферию” и задав ряд вопросов к “прямой перспективе” отечественной визуальности.
Искусство Андрея Сибирского, художника Студии им. М.Б.Грекова, построено на отказе от традиции субъективного авторского жеста. Это так называемые “заказные работы”, и они не содержат в себе никаких иных целей, кроме трансляции “исторического вещества” нашего времени. Фактически все, что визуально обнаруживается в них, способно так же открываться в анатомической лаборатории при свете анализа и в признании реальности данности ситуации. Живопись Андрея Сибирского мимикрирует в камуфляж, не различая в своей тотальности технику, природу и человеческое тело. Она превращается в новый “прибавочный элемент”, о котором не уставал говорить К. Малевич, заполняя пространство непрерывным континиумом. Ее эстетика слипается с эстетикой документа, видео и киноэкрана, эстетикой социализации реальности, обретающей однородность и векторность глобализации с ее неожиданными “взрывными” свойствами и принципами пиромании. Формализуя ее структурные начала, художник снимает чувственность драматургии означаемого, сознательно объективируя канонические образы предельных состояний общества. Бесстрастность Андрея Сибирского возвращает безмолвие исторических визуальных хроник, где автор становится скриптором, переписчиком текста истории, скрываясь в слоях ее палимпсеста.
“Где наше место?” - спрашивает Илья Кабаков в своей инсталляции на последней Венецианской биеннале, и резонанс этого вопроса продолжает жить в экспозиции – инсталляции “фабрики мечты” Бориса Гройса во франкфуртском кунстхалле “Ширн” и в размышлениях Юргена Хартена в проекте “Берлин – Москва”. Но с особой непреложностью он зависает сегодня в московской художественной ауре, в ее рельефах, в ее придорожных маршрутах – и данный проект с определенной тактичностью отзывается на драматизм этого вопроса.
Его ответ принадлежит в большей степени контексту, чем локальности художественного жеста.

Виталий Пацюков