ЕЖЕДНЕВНЫЕ НОВОСТИ ИСКУССТВА@ARTINFO




В МИРЕ  В МОСКВЕ В РОССИИ  В ПИТЕРЕ  В ИНТЕРНЕТЕ  ПЕРИОДИКА  ТЕКСТЫ  НАВИГАТОР АРТ ЛОНДОН - РЕПОРТАЖИ ЕЛЕНЫ ЗАЙЦЕВОЙ АРТИКУЛЯЦИЯ С ДМИТРИЕМ БАРАБАНОВЫМ АРТ ФОН С ОКСАНОЙ САРКИСЯН МОЛОЧНИКОВ ИЗ БЕРЛИНА ВЕНСКИЕ ЗАМЕТКИ ЛЕНЫ ЛАПШИНОЙ SUPREMUS - ЦЮРИХ  ОРГАНАЙЗЕР  ВЕЛИКАНОВ ЯРМАРКИ ТЕТЕРИН НЬЮС ФОТОРЕПОРТАЖИ АУДИОРЕПОРТАЖИ УЧЕБА РАБОТА КОЛЛЕГИ АРХИВ

Мировая религия Третьего завета.

Глеб Смирнов
31 августа 2010 года.

Мировая религия
Третьего
завета.

И шли они каждый в ту сторону, которая пред лицом его;
куда дух хотел идти, туда и шли,
во время шествия своего
не оборачиваясь.


Видение пророка Иезекииля.



<
Иллюстрация к "Раю" Данте,
Джованни ди Паоло, сер. XV века>

...Среди тех, кого Данте поместил в Раю, средневековый читатель должен был с недоумением обнаружить Иоахима Флорского: "В рай? несмотря на то, что он объявлен Церковью прямым еретиком?"
Данте в основном был законопослушным католиком и прекрасно знал об отлучении Иоахима, и других таких смелых случаев присутствия неблагонадёжного субъекта нет на весь "Рай". 

 

«А рядом на меня сиял мне Иоахим, пророческим одарен был он духом» - пишет с восхищением Данте. И осекается. Проческим... Так что же он нам напророчил?



<Джоаккино да Фьоре (Иоахим Флорский). Гравюра XV века>
Живший в XII веке аббат Джоаккино да Фьоре, настоятель цистерцианского монастыря в глухой провинции, как многие в то время, усердно занимался библейским штудиями. В частности, экзегетикой - богословской наукой, отыскивающей "параллельные места" в Библии, т.е. исполнения пророчеств Ветхого завета - в Новом. И однажды на сего учёного мужа снизошло великое озарение. Медитируя над таинством Троицы, он понял, что в самой истории человеческой присутствует троичность, аккурат соответствующая трём лицам Троицы - Отец, Сын, Дух Святой.


 
Ход его мысли был таков: "Прежде, до Христа, богоспасаемое человечество поклонялось власти Бога-Отца, и Ветхий Завет - это религия Отца. Из неё вышла религия поклонения Сыну, Новый Завет, свободная от предписаний и ритуалов религии предыдущей. Следовательно, когда-нибудь настанет время, когда и она будет сменена религией Духа, тоже свободной от...."
Иоахим понимал, как эти размышления встретят церковные власти, и формулировать эту мысль в столь недопустимых терминах не решался. Пытаясь оставаться в рамках ортодоксии, он выражается аллегорически: «Первая эра была временем рабов, вторая – сыновья, третья – будет эра братьев». «Сперва состояние Дисциплины,  потом -  в обладании Знанием, третье - в полноте Разума». Или немного прозрачнее: «Первая узрела стебель, вторая – прорастание зёрен, третья увидит и соберёт созревшую пшеницу».



 



<"Кольца трех Эпох", из рукописи Liber Figurarum Иоахима, XIII век, Бодлианская библиотека, Оксфорд>



<"Почитание Святой Троицы". Альбрехт Дюрер. 1511>

Флорский аббат исходил из более чем благочестивого посыла - идеи присутствия Троицы в истории. Если Троица едина по своей надвременной субстанции, - это всегда Бог, но розна в ипостасях (Отец, Сын, Дух) - то раскрываются они последовательно в ходе истории спасения рода человеческого. Сначала одно её Лицо, потом второе, потом третье.

 

Разумеется, всё это весьма насторожило Церковь. Идея о постепенно-поступательном просвещении Человечества трёхликим Богом и вытекающий из сего тезис тричастности Священной истории, - то отдавало уже не ересью, а качественным и бурным религиозным сдвигом. Ибо нельзя было и заикаться о том, де что-либо может сменить Царствие Христово, которое - "вплоть до скончания мира". Ибо не может быть иного Спасителя, кроме Христа. Ибо Он свершил абсолютное Деяние, и теперь Он есть единственный референт.
Анализируя философию истории, принятую в христианстве, вспоминается «Мы» Замятина: «Революции не может быть. Потому что наша революция была последней. И больше никаких революций не может быть. Это известно всякому». По прошествии Революции все революционные поползновения должны быть впредь оставлены... Точно так же в христианстве история идёт от Ветхого Завета - к великой революции Нового и отныне и до скончания времён - под знаком оного. Новый Завет - Альфа и Омега, и в конце явится снова Он, и "разделит агнцев от козлищ" (Мф., 25, 31-33).
Рядом с линейно-апокалиптической моделью "финишной прямой", принятой в христианстве, идея диалектической поступательности истории и смены религиозных эпох (каждая предыдущая стадия прообразует другую, одно "чревато" другим) может показаться кощунственной и глубоко возмутительной, - если только не припомнить, что именно религия Христа спровоцировала своим заразительным примером идею диалектической поступи Священной истории, по типу «прежнее небо и прежняя земля миновала» (Откр., 21, 1) - и мы заключаем новый Завет. После того, как случился прецедент заключения нового завета с Богом, - то есть перезаключения договора взамен обветшалого старого, - в сознание человечества вправе закрасться мысль о принципиальной возможности "передоговариваться" с Богом. Тут уместно будет припомнить этимологию слова "религия": оно идет от латинского religo – воссоединяю, связываю вновь. Заново.
Любому христианину, прежде чем критиковать вышесказанное как ересь, стоит вспомнить, что сам Новый Завет, с точки зрения Завета Ветхого, – рисуется несусветной и форменной блажью (на том стоит по сей день ортодоксальный иудаизм). Такой же блажью, а точнее «вероломством», должна признаваться христианином всякая мысль об относительности, об исторически преходящем значении Нового Завета. Религиозное мышление христианина не даст на то никакой санкции: с точки зрения религии, несущей в мир финальное Откровение, которое «во веки веков» и учение которого естественно «христоцентрично», такой историзм - удар по вечности и универсальности его Откровения. Именно поэтому перед современным человеком встаёт неумолимый выбор: либо "застревать" в константе Христианства, либо ему - по пути с Историей и выходить на вселенскую парадигму. Священная История отношений человека с Богом есть поступательный процесс, как чтение: некая исполинская Трилогия вселенского масштаба.
С какой стати, - вероятно думал наш непоблажливый игумен, - христианам притязать на абсолютность и замораживать историю, если переход от Отца к Сыну правомочен и не вызывает возражений, а переход от Сына к Духу (третье составляющее той же Троицы) – это категорически нельзя и вне дискуссий?
За шесть веков до Гегеля этот аббат в своем итальянском захолустье почувствовал, что надо всем, как рок, тяготеет некий Разум с присущей ему объективной трёхчастной логикой: тезис, антитезис, синтез. Иногда возникает впечатление что и Христос провидел, что он будет некогда aufgehoben в силу этого Разума, и станет из абсолютной величины – интегральной составной частью новой эпохи, - эпизодом Богораскрытия, за которым суждено следовать заключительной эпохе. И сдерживал себя: Еще многое имею сказать вам, но вы теперь не можете вместить. Но в один прекрасный момент Он, верный Своему правдолюбию, все-таки добавил: Когда же придет Он, Дух истины, то Сам наставит вас на всякую истину (Иоан. 16,12-13), то есть - не вечно будете озираться на Меня... Главное, Духа не угашайте!
Само собой, иоахимиты нещадно преследовались прежней Церковью Христа - дабы своим прозрением флорский мечтатель раньше срока не морочил голову христолюбивому клиру. Кому надо, прекрасно расслышали здесь угрозу. Не потому ли - как сильно преждевременное? - его учение было осуждено Латеранским Собором 1215 года. Когда один учёный францисканец, последовательный и воинствующий иоахимит Герхард из Сан-Доннино, во второй половине XIV века предложил написать Новейший Завет, составив его из сочинений Иоахима, это стоило ему изгнания из ордена и жестоких преследований. Пожалуй, и поделом: это было бы, как мы сейчас понимаем, попросту лишено исторического такта. Ибо так забегать вперёд - воистину мальчишество.
Христианство ещё не успело как следует развернуться, оно ещё не показало себя по всей красе, - не выдало ни цветущей Готики, ни Ренессанса, ни Барокко, - а тут уже всё, перелистываем страницу. Это значило бы срезать слишком коротким путём, вдесятеро сокращающим длительность христианской цивилизации, - мол, что волынить! Немудрено, что Иоахимитов (под именем спиритуалов, беггардов и бегинок с их лозунгом «церковь Духа внутри нас») преследовали на протяжении всего XIII века, и победно извели, а в 1210 году начался процесс против французского богослова Амальрика и его аналогичной философии истории. Ещё бы: подобная историософия является самым опасным подкопом под всё здание Средневековья.



<Кафедральный собор в Реймсе,
XV-XVI>



<Андреа Палладио, Сан Джорджо Маджоре,
Венеция, 1560-1580>


<Сан Карло у Четырёх фонтанов, Ф. Борромини.
Рим, 1638-1641>
Средневековье, как мы теперь понимаем, всё еще долгоденствует: под "Средними Веками" следует понимать "века Сына", время торжества Христианства. Последнее, хоть и отделено de jure от Государств почти повсеместно (но не в России, de facto), не собирается уступать реальную власть Преемнику.



<Cретенье. Новгород. Конец XV века>

И всё же теперь, когда полностью раскрылся тристворчатый складень истории, именно христиане не должны бы противиться эпохе Духа, замерев в феодальной верности Сыну. Дело Бога пошло дальше, продвинулось на целую эру вперёд. Должно найти в себе силы сказать, как сказал о наступлении Новозаветной эры ветхий Симеон, увидев младенца Христа: "Ныне отпущаеши" и - "Мне умаляться, тебе возрастать". Но ныне происходит исподволь не конкурентное противостояние новой религиозной эпохи с Христианством, а диалектическое вбирание, благодарное поглощение и переваривание новым старого. В силу вещей, происходит постепенное его упразднение, за ненадобностью его как институции  ("Ныне отпущаеши").

 

 

Упразднение происходит объективно, при всём уважении к массе хороших и добрых людей, кто ещё верит по семейной или, что даже благороднее, национальной традиции и происходит оно, увы, не спрося соизволения у иерархов. Случилось это для большинства незаметно, чтобы не расстраивать: поезд тронулся, "осторожно двери закрываются", просто поехали дальше. И никому, в принципе, не надо сходить. И Антихриста - а жаль, великолепный образ! - не стоит ждать напрасно: священная история идёт дальше, сказав Христианству спасибо - за что полагается, а за что-то и устыдив.

 

 

 



<"Антихрист и Блудница
Вавилонская". Раскрашенная гравюра XVII века, Фландрия
>
Третья стадия Синтеза тем и хороша, что признательно вбирает в себя обе предыдущие, и укладывает их рядом мирно спать, как ягнёнка со львом, вперемешку, и как бы поёт им колыбельную. О таком же вбирании говорит и Данте, используя образ из писаний Иоахима. В финале "Божественной Комедии" он описывает Троицу в виде "трёх кругов", и третий круг горит пламенем, порожденным обоими предыдущими: "А третий мне предстал огнём, из этого и из того возникшим".
...Итак, мировой разум Бога сколачивает, постепенно и в порядке очерёдности, Третью ступень. Тезис, антитезис, синтез.
Бог един, но в трёх лицах, и новая вера есть воистину результат эволюции триипостасного Божества.
И
стория не есть человеческая эволюция, но - эволюция Бога: "теофания на все лады".
Мы прошли всё: деспотичный Отец (религия страха, евр. "харадот"), любящий Сын (почти неадекватной любовью к злостному должнику, лат. "amor summus") и - взрослая Свобода от опёки. Теперь мир наконец обрёл полноту. Исполнились времена! Дух животворящий "веет, где хощет". Да, дух веет, где хочет - и уже беззаветно, не обязательно в канонических книгах, как раз скорее в книгах неканоничных, новаторских, смелых, провокативных, хорошо - пусть кощунственных.



<Фридрих Нитцше>
 

Бог стал нетерпим к себе прежнему, и хочет самостоятельного, равного себе собеседника, мудрого и шаловливого, как те самые взрослые дети, которых в просторечии зовут "художники". Он восхищённо взирает на расшалившееся дитя. Один умный Кардинал, Анри де Любак, прозорливо распознал в богоборце Нитцше яркий религиозный темперамент. Этот кощунник? Но в новой церкви Духа угоден Богу тот, кто смел в Языке и мысли, - здесь уже другие приоритеты.

 

 



<кардинал Анри де Любак>
Дело в том, внимание, что Искусство, как "святое ремесло", не может быть антирелигиозным или кощунственным. Таковым может быть только его понимание. Точнее, недопонимание. 
Искусство развивается по внутренним законам развития художественного языка. Художник - это тот, кто во все века одержим одной задачей - внесением нового в Язык,  снятием с него налёта усталости, его регенерацией. Причём мистика и парадокс в том, что он - по недомыслию - даже может полагать себя неверующим - это самообольщение, так как работа с Языком является в самой своей глубине опытом религиозным. Развивать Язык  есть дело богоугодное, поскольку «в начале было Cлово». Печься об эволюции "слова" - подвижническая сверхзадача любого художника. Говоря новое слово в искусстве, художник всегда делает шаг в сторону богопознания. Поэтому неверно говорить, что искусство "делают", - его исповедуют. Есть мнение, что Бог по-настоящему присутствует только в искусстве. 
Но только в обновляющемся искусстве. Революционные свершения в области Языка (любого рода: изобразительного, литературного, музыкального, и служителей прочих муз) всегда на первых порах кажутся кощунственными. Так, - хоть в это трудно поверить, однако это исторический факт, - в свое время древним Отцам Церкви кощунственной казалась сама идея икон, когда они впервые появились (причём только через три века существования Христианства). "Это материя нуждается в искусстве, Бог в нём не нуждается"  - возмущался Климент Александрийский. Да что там иконы! не забудем, что самого Христа при жизни обвиняли в кощунстве и святотатстве (за что и распяли). Так и здесь: в какие бы рискованные и непотребные формы не облекалось это богословие (революционеры всегда горячатся) - оно всегда от Бога.
(И не аргумент против онтологической сакральности искусства - указания на неблаговидность жизни некоторых художников. Не аргумент прежде всего для христиан: согласно катехизису, личная жизнь служителей Бога, сколь бы греховна она ни была, отнюдь не лишает благодати Церковь как таковую и не дискредитирует её таинств).
Верное же следование канонам есть не что иное, как отказ от поиска, нежелание наитий. Как бы при этом лично ни свят был иконописец, Бог едва ли одобрит такое самооскопление, досадует на столь изуверское (да попросту безбожное) обхождение с человеческим гением, добровольно преданным тлению. Это не смирение, а, напротив, вызов Богу.  Согласно катехизису, косность есть смертный грех (т.е. противодействие замыслу Бога о человеке). Косность, accidia, в такой же мере враг Бога, что и художника. Один поэт назвал косность «скукой мира», и -

…лишь в лёгком челноке искусства от скуки мира уплывешь…
(Блок)

В эпоху Духа становятся синонимичными друг другу Бог, Язык и Время. Язык развивается во Времени, поэтому вне времени нет Духа - Он есть его выражение, светлая сторона времени, и ликование. Он и есть единственно возможный рай, в частности, на земле. Мы это чувствуем, выходя из залов филармонии, или прочтя "точные слова в точном порядке", или беседуя с Человеком. Поэтому конца времени могут хотеть и ожидают только люди, внутренне враждебные культуре (что, увы, хорошо доказывает практика безнадёжного церковного искусства уже немало веков - на Западе со времён Тьеполо, на Востоке аж со времён Дионисия).

Один из древнейших мудрецов, Гераклит Эфесский, учил о Логосе, как основе Бытия, и о Полемосе (войне), как движущем его начале. Религиозный человек - это тот, кто состоит в связи с этой основой Бытия и активно участвует в его продвижении путём борьбы-войны за Логос - "полемосом". Обычно самыми рисковыми и воинствующими борцами-полемистами были те, кого общественность называет "еретиками". В предисловии к "Предписаниям против ересей" Тертуллиана, в главке "Необходимость ересей" один итальянский богослов тонко замечает, что ереси по-своему полезны "для более скорой дороги Богопознания". Альберт Эйнштейн пишет: "именно среди еретиков всех времён мы встречаем людей, преисполненных высшим видом религиозного чувства".



<Александр Блок (1880 - 1921)>


<Гераклит Эфесский (ок. 540 - 480 г. до н.э.)>


<Альберт Эйнштейн (1879 - 1955)>
Едва ли нам удастся избежать, увы, обвинений в ереси, хуле и богохульстве, но это только подтвердит, что закономерность остается в силе: смена Ветхого завета Новым тоже произошла под знаком богохульства (повторим, Христа распяли представители предыдушего Завета за святотатство: нарушал обрядовую дисциплину, глумился над Субботой, отвратил Закон от блудницы, провозгласил себя - человека!! - Богом). Так и сейчас, первое чего следует ожидать от стражей текущей Церкви, это негодующих обвинений в богохульстве, неправомыслии, святотатстве, нечестивости, лжеучительстве, кощунстве, профанации, и не избежать угроз адова пламени и физической расправы здесь и теперь. Подобно тому, как всякие церковные группировки в грехе святотатства уличают современное искусство, чувствительное к пробуксовке сакрального в Церкви и потому - святое дело - антиклерикальное. Функция духа - это всегда риск, подзуживание, азарт, животворящий удар, гальванизация и заряд молнии, - духу положено веять где нельзя. Или, что то же самое, где Ему заблагорассудится.

(Это вызывает в людях, с этим правилом незнакомых, понятный шок. Отсюда демонизация современного искусства - пока эмоциональная, а пора бы ей стать рассудочной, и затем - для тех, кто способен делать выводы, - прекратиться оправдательным приговором).

Дело в том, что главным действующим лицом истории искусств является - Язык, и художники - его служители.
Искусство по своей функции есть сфера бытия, наиболее чуткая к порче языка и работающая с "Логосом" один на один, - посредством искусства он оживает и омолаживается. В этой сфере происходит не столько чистка языка от налёта и распушение его чувствилищ, сколько первичные сдвиги в коре планеты Язык. 
Большинство людей говорит, пользуясь словом - для передачи информации или эмоций, при этом обходясь накатанными, заезженными шаблонами. Язык бытовой коммуникации описателен, неряшлив, несамокритичен, тяготеет к самоцитированию, тавтологии и инерции. Это "трижды варёная капуста", как говорили греки. В своей сердцевине, это мёртвый язык. Говорящие на мёртвом языке люди, которые недаром легко обходятся без искусства и поэзии, плавают, как рыба в воде, в жижице убогого запаса давно подгнивших слов. 
"Дурно пахнут мертвые слова"... Поэт испытывает стыд за подобное подлое использование языка, за низведение его до состояния низкопробной "фени", за то, что Логос гоняют как подъярёмный скот (они не говорят, а именно "гонят": ср. соответствующее выражение "что ты гонишь!?"). Бытовой язык аморален, поскольку аморфен - это язык приблизительных слов. "А приблизительных мы больше не хотим", - сказал поэт.

Люди словом пользуются, поэты им живут. Вот почему представители этого неосторожного племени людей, любящих слово, готовы ради него лезть на рожон, "ради звуков жизни не щадить". Люди Слова, живя в окружении особей, употребляющих дар речи исключительно на рассказывание анекдотов, передачу сплетен, споры о футболе, рассказики о проведенном лете или вчерашнем ужине и на выделение прочей словесной скверны, - так вот Люди Слова нередко срываются против этих профанаторов Логоса.


<"Изгнание торгующих из Храма", Эль Греко,
ок. 1600
>
Христос в свое время точно так же реагировал на торгующих во Храме и грозил словоблудам, преступниками против Логоса: "За это ответите". Свят и справедлив гнев поэтов к "гонителям" слова. Он - часть их миссии. От этой святой ярости пострадали многие осквернители, - ох прошлись по ним они жгучим своим глаголом. И подобно тому как торгующие отыгрались на Христе, присовокупив свои голоса к крикам "распни, распни его", поэтам мстят все те, чей единственный талант - в лучшем случае талант коммерческий. Эти люди с радостью читают книги о жизни художников, где собран весь компромат, де все эти господа были такие же как мы, - развратные, малодушные, допускали непростительные ошибки, любили деньги. Наш век так падок на клеветническую литературу: появились диффамации об Ахматовой, о Пушкине, о Маяковском, Бродском; кто на очереди?



 



<"Хотим Варраву, распни его" О. Домье. ок. 1850.>
Подобно тому как святые - "соль земли", поэты - надежда Логоса. Через поэзию язык борется с соблазнами: размягчения, закоснения, опрощения, лености.
Те, в ком живо чувство языка, сообщают ему простор. Собственно, язык дышит через искусство и через него вырывается на свободу.


 

"Поэзия, Живопись и Музыка с нимбами как атрибутами святости",  Ф. Кнопфф.1880>
Людям богоцентричным в ближайшее время предстоит (как это ни трудно) понять, что одна эпоха ничем не менее богоугодна и теофатична, чем другая, - просто Бог всякий раз по иному отображается в трёхстворчатом трюмо Истории. Теперь Он хочет видеть Себя как очищенный от ритуалов Логос. История Спасения не должна останавливаться, чтобы мир обрёл трёхмерность и пришёл к окончательной формуле Божественного Домостроительства. В конце развёрнутого свитка деяний человечества - стоит религия Духа, которая вбирает в себя всё "достойное Феба" - всё и отвсюду. Причём это не заключение, а широчайший новый горизонт.



<Музей изобразительных искусств. Москва, 1912>

Здесь вместо культа - культура, вместо требников - новые учебники. Эпоха Духа ставит перед богоцентриками новые приоритеты: одна лишь борьба с так называемой "бездуховностью" - невежеством, обскурантизмом, дурновкусием - это (виват!) огромное поле для миссионерской работы.

 



<Читальный зал Британской библиотеки, Лондон. XIX век>

"Культура стала церковью", - говорит поэт. Эта мирская религия, которую мы условно назовём Культурославие, хоть и не осознана вполне, и не имеет незыблемо канонического Писания (у неё много священных книг, - по вкусу), к нашему дню возвела себе тысячи храмов.





<Театр Бибиены в Мантуе,
XVIII век>

"Священные места паломничества" для публичного отправления её культа суть музеи, библиотеки и пинакотеки, театры, концертные залы-филармонии, "храмы наук" университеты, галереи современного искусства. Вот они, конкретные сакральные пространства "культуры, ставшей церковью".



Религия чистого Логоса - исповедуемая в обличье Искусства, как воплощения Духа - на наших глазах из тайного состояния переходит в явное. Позволительно ли продолжать оставаться далее в неведении? Пора возвестить её и отдать себе отчёт, что мы живём в эпоху новой Мировой религии, религии Третьего Завета. J'annonce! И когда иначе пристало настать новому отсчёту времени, как не в начале третьего тысячелетия, которому либо предстоит пройти под его знаком, либо не пройти вовсе?
Впрочем, мыслящее человечество уже давно подспудно обращено в Культурославие (что не исключает ещё параллельного исповедания, скажем, христианства). Так, если уже далеко не во всех домах увидишь Библию, то практически во всех - книги классиков, тома энциклопедий для самообразования, альбомы и журналы по искусству, и новинки, вызывающие в обществе споры.

Культурославие давно и регулярно проводит свои авторитетные “вселенские соборы” - такие как франкфуртская книжная ярмарка, фестиваль в Каннах,

повсеместные музыкальные фестивали, подобные байретскому, или венецианская Бьеннале.
У этой мировой религии есть и свои алтари – памятники знаменитостям на площадях городов. Культ реликвий - в их домах-музеях.
 



<Слепок с руки Шопена из парижского Musée de la Vie Romantique>

 


 

Свои неприкасаемые жрецы, - художники: исповедники, страстотерпцы, святые-мученики, непризнанные своими современниками гении-пророки, такие как Чаттертон, Рембо, Ван-Гог, Достоевский, бесстрашно исследовавший непроходимые тайники человеческой природы, или герои научной пытливости, как натуралист Плиний, отплывающий изучать извержение Везувия, или Пастер, экспериментирующий на себе вакцину.

<"Смерть Чаттертона",
Г. Уоллис.
1856>


<"Автопортрнет с нимбом",
П. Гоген. 1889>

И все те, из чьих причудливых светлых голов, украшений своего века, складывается эстафета неунывающего человеческого гения, пускающегося на эксперименты без мысли об их практическом применении, способных на риск ради азарта растяжимости - святое любопытство - и платящие жизнью за проверку, согнётся ли матерьял. (Поучительно было бы рассмотреть историю человеческой культуры с этого ракурса - как вереницу людей-аномалов, экстравагантов, занятых непрагматической деятельностью, кричаще излишней, с точки зрения нормального человека, да ещё в ущерб первейшим инстинктам самосохранения и продления рода).

 


Свои духовные семинарии - художественные институты и академии, изобилующие амбициозной и талантливой молодежью, стремящейся ко священнослужению ("Lart cest sacerdoce", - твердил Сезанн).

 

 




<Герб и девиз
Венецианской Академии "И старое взывает к искусствам" >



<"Фонтан", Марсель Дюшан, 1917>


Свой действенный аналог литургическому пресуществлению простого куска хлеба в почитаемое тело Бога - в пространстве музея любой, казалось бы, незначимый предмет приобретает сакральную валентность.

 


 

Свои прихожане - так называемая "публика", то есть люди, способные отзываться на искусство и "тянущиеся к культуре" индивиды, набожно (или чисто ритуально) посещающие вернисажи и премьеры.

Св
ои пророки вроде упомянутого Иоахима и многих, многих других.
Оговоримся: хотя эта религия новейшего завета есть главное действующее лицо эпохи, на деле же она лицо жестоко гонимое, и его понтифексы слишком часто недостойны своей тиары, а митрополиты своих жезлов и кафедр. (Иоахим говорил, что в эпоху Духа прейдёт власть сонма иереев, чинов иерархии, и новую Церковь Духа будут окормлять подвижники, отшельники и созерцатели). Пока что налицо катакомбное Культурославие: настоящая элита, как всегда, загнана в подполье, обложили шоумэны-огнепоклонники. Но торжествовать и предаваться гонениям одновременно - её нормальное состояние, такова диалектика существования культуры: triumphalis et patiens. Так было всегда; и всегда любая вера засижена фарисеями, а таинство священства - поистине таинство. Дела это не меняет - те, кому надо, будут спасены, и есть много очагов живой веры.

..."Мне умаляться вам возрастать". Мы очень любим христианство, и с особой нежностью относимся к институту Церкви, и только сожалеем, что она столь бесчувственна стала к сакральному, не столько упуская его из рук, сколько прямо предавая его потаканьем народным суеверьям (позволяя пастве жить не по Евангелию, а сугубо по Афанасьеву), морально-неприглядным политическим поведением, неразборчивостью в средствах пиара и, главное, ритуальной сонливостью. Вот почему область сакрального всё больше переходит в ведение нового священства (которое не виновато, что к нему идут от тяжело дискредитирующей себя Церкви).
Когда Церковь перестаёт прислушиваться к мистериальному пульсу Бога и мертвеет её язык, пробуксовывая в ритуале и пустосвятстве, и не порождая свежего богословия - религиозная совесть, если она не совсем уснула, велит покинуть её стены. Предать чувство сакрального значит отслоить Того кому поклоняются - от Логоса, и твердить заученные молитвы вместо того, чтобы творить новые, тогда как Бог хочет только новых. Вместо славословия, Он хочет чтобы его познавали, ему сотворчествовали: хочет пытливого бого-словия, - и отворачивается от тех, кто твердит зады и превозносит.
Как ни прискорбно за Церковь, но не нам останавливать её практики саморазрушения. Церковь сама уступает дорогу кому ни попало своей сакральной косностью (= отчуждение от Логоса, глухота). Сдаёт позиции (сколько бы не креп её мезальянс с властью), - а тем временем свято место пусто не бывает.
Вот отчего истинно-религиозные темпераменты, - люди, которым успокоенность в вере кажется вещью неприемлемой, преступной - приходят в совсем другую конфессию, за версту обходя Церковь - и не обязательно в художники, чаще просто в прихожане этой дароносицы сакрального, и находят здесь

в прохладных житницах, в глубоких закромах
Зерно глубокой, полной веры..
.
(Мандельштам).

На Западе отчуждение Логоса от Церкви случилось около XVIII века, когда Церковь начала смущаться своей причастности искусству и, следовательно, по-настоящему вступая на путь обмирщения как утраты витального пульса. Тогда и забрезжит вдали Третий Завет, - пророками, предтечами и мучениками которого станут многие из тех, чья натура требует живительного духа, кто внутренне "завербован Логосом". Тогда-то с новой силой появятся единомышленники Иоахима, даже не подозревающие о существовании Флорского аббата, и его призрак пронесётся над Европой.

Так наступает завершающая стадия миссии Бога.
Но где, спросят, где ваш Бог? Где Дух Святой в действии?
Бог - тот, с Которым обвыклось человечество - в эпоху Духа свершил знаменательное деяние: Он исчез. Самоустранился. И для вдумчивого богослова в том не будет ничего неожиданного. Это не первый Его шаг на пути к (мнимому) самоуничижению, к аннигиляции. Первым шагом в этом направлении было - из Всеприсутствующего Абсолюта воплотился в немощном бренном смертном теле человеческом: большая скромность и самозабвение со стороны Бога. Теперь Он последовательно ступил ещё дальше, и умалился до состояния небытия. Это очень смелый манёвр Бога в попытке избежать безблагодатных людей с их надоевшими пышными мавзолеями для Себя, и плохих метафизик о Себе. Манёвр, мало осознанный теми, кто скор на губу говорить, что "Бога нет".

Так не быть, как нет теперь Бога, - одному Богу под силу.
Он перешёл в сослагательное наклонение, в как бы (недаром любимое словцо XX века).

Бог присутствует инкогнито, как бы в Самоотрицании, и отдыхает невидимкой [и неведимкой] от вековой фетишизации. Наконец Его оставили в желанном покое, не делают из него идола для "казённых почестей", не тянут в стороны по мелочам, не возлагают за всё ответственности, не прикрываются Им, не божатся, не ссылаются в философских спорах. Не заставляют быть гарантом морали, заботиться о здоровье глав государств и составлять протекции нуждающимся, опекать неразумных детей от падений с велосипеда, не просят послать дождь на поля, денег на кредитную карточку или молнию на чужую голову.



Джон МИльтон


Бог ныне это подразумеваемое "само-собой" (принципиальная, сильная апофатика!). Он нырнул под Разум, исчез в чёрной дыре. Но не с концами - за хвостик его ухватывает-таки профессиональный боголов, художник.

Это умаление - «не недостаток, но высочайшее твоё совершенство, и твоё неделание – высочайшее твоё дело», по слову Мейстера Экхарта.
Мильтон называл это "божественный Вакуум". Вот в нём-то и начинается настоящая работа. Ибо превратившись в Вакуум, в Ничто, в Само-Собой, только тут Бог начинает испытывать надобность в Художнике-духоносце, чтобы зажить ("теофанию!") - только он может окликнуть Бога. Таким образом Бог, казалось бы, пассивный, является активным гарантом творчества, которое одно может вызволить его из этих трёх нестерпимых абстракций: Вакуум, Ничто, Само-Собой. Этим Он оказывает честь художнику, выделяя его как своего напарника, сообщника.

 

 

Вакуум означает - предоставление свободы делания в этом великом Вакууме, то есть делание в Боге. Это следует понимать как благую весть: Бог тактично (и жестоко полагаясь на наши силы) исчез в потёмки, оставляя нас в подвешенном состоянии "свободы выражения", и только художник справится под этим Колпаком.
 


 



<"Чёрный квадрат", Казимир Малевич, 1915>



<"Девушка за письмом", фрагмент. Вермеер.
1
665-1670>

Этот мучительный вакуум образуется в отрезке пространства между приподнятым кончиком пера в поиске точного, верного слова, образа или рисунка, - в этом сжатом до сантиметра пространстве смятения и выбора конденсируется формирование языка. Там и разыгрывается действо нового богословия, выуживание Бога из вакуума еще несказанного.

 

...Итак, тенденция, начавшаяся с воплощения Бога в человеке, днесь, в эпоху Духа доведена до логического конца - Бог устранился, как бы исчез - но исчез Он только с ритуального горизонта, чтобы укрепиться в своей исконной ипостаси: Логоса, как области "смысловой упорядоченности бытия и сознания" (Аверинцев). Бес-плотен, отныне Он растворен в Делании слова. (Третья ступень не есть ступень последняя, ибо процесс познания бесконечен, он никогда не может завершиться. В этом он подобен Богу).
Он же, сообразно первой Своей заповеди «не упоминай имя Бога всуе», предпочитает оставаться инкогнито и облекается в самые неудобосказуемые и произвольные имена-псевдонимы: в шедевры Языка и Умозрения.  
Он и раньше являлся нам инкогнито, в инобытии, в доверительной интимности Слова, и делал это многажды - а точнее, всегда, с момента обретения человеком дара речи, то есть задолго до сравнительно недавнего наступления эпохи Духа.

Силою вещей, и здесь диалектика соответствует диалектике эволюции Бога: смотрите как толст, неповоротлив и безапелляционен Ветхий Завет, и насколько эргономичнее - тонкий Новый, сулящий благодать. Новейший же Завет поступит еще ловчей и свободолюбивей  -  его не будет вовсе. Или нет, он будет - попросту там и везде, где веет дух. Каждая новая книга, фильм, театральная постановка, арт-объект, стихотворение, "правильные слова в правильном порядке", да и любые "лепетации", если в них присутствует Гений, - являются его евангелием, благой вестью.

Посему, к азартной экзегетике Иоахима можно добавить ещё такие подкрепления-тройчатки:
~ Ветхий Завет – тысячестраничен и порой не без длиннот и плеоназмов, в 39-ти книгах; Новый Завет - четырёхкратное повторение, по сути - четырежды тавтология, плюс 23 книги ещё. Третий Завет - только подставка для книги, пюпитр, мольберт. То есть, затребованность приложения  созидательной  энергии.

 

 



<"Каспар-Давид Фридрих в мастерской", Г.-Ф.Керстинг, 1812>
~ Если ВЗ не ставил высоко артистичность, НЗ породил из себя колоссальный космос артефактов, то ТЗ полностью зиждется на Искусстве на как самодостаточной институции ярко религиозного типа. То есть эволюция Бога в сторону ритуального исчезновения обратно пропорциональна возрастанию искусств.

~ Если ВЗ – создан Богом, НЗ – четырьмя евангелистами и апостолами, то ТЗ – всеми участниками богоискательного проекта. Создаётся коллективным трудом титанов Языка.

~ Если к ВЗ требуется физическая принадлежность: через обрезание, по типу рабов Божиих; НЗ – обходится без членовредительства, через общинную принадлежность через ритуал крещения и евхаристическую «еду», по типологии "со-причастных", то ТЗ есть - бессознательность принадлежности к сообщничеству языковедов, радетелям Языка и Разума, нутряная «слиянность с Божеством», по типу помазанничества. Той высшей властью, Языковременем, единственным помазанником которой является художник.


<Эриугена>
Поскольку Бог в любой из трёх своих ипостасей предвечен (то есть "был всегда"), то и помазанники его Духа имелись во все времена при Нём. Подумать только, - основной постулат Третьего Завета провозгласил ещё в IX веке Эриугена: "познание вещей через Слово и есть способ бытия Бога".  



 

Другим его верным адептом был Данте. Вот почему он помещает Иоахима в Раю. Самому Данте, в отличие от Иоахима, удалось не попасть в ряды еретиков потому, что, как все большие художники, он был смиренным практиком нового Слова и тайным соучастником его, Слова, религии, - а не её опасным идеологом, лезущим на рожон со своим кредо. Таковы же, всегда балансирующие на грани ереси и тайные иоахимиты, все большие поэты.

<Данте. Фрагмент фрески в Орвьетском соборе. Лука Синьорелли>

Слушай голос вещего Поэта!
Он взором пронизать сумел
все времена от Прошлого, чрез Ныне и что Будет,
Чьи уши разобрать сумели
Святое Слово,
Гуляюще в лесу дерев старинных.

(Блейк)

Когда Бог "завеял где захотел", власть пространства и времени ослабла, «посрамлена»: дух может присутствовать где, как и когда он хочет: в истории прежних Заветов и в иноверных религиях, в философии, даже в так называемом атеизме и - думается, преимущественно, - в "лесу дерев старинных" мировой поэзии и искусства.

©  Глеб Смирнов.
Отрывок из книги "Элизиум. Сакральное пространство культуры".

примечания

...Среди людей, которых Данте поместил в Раю - Par. XII, 139-141; в оригинале: “e lucemi da lato il calavrese abate Giovacchino / di spirito profetico dotato” – дословно: и светил мне сбоку калабрийский аббат Джовакино, одарён пророческим духом". Данте увидел его в компании 11 других святых (среди которых - Иоанн Златоуст, Ансельм Кентерберрийский, Августин, Натан Мудрый, Гуго Сен-Викторский). Кроме того, Данте использует в Коммедии некоторые идеи-тезисы и образы Иоахима, а в "Новой Жизни", как предполагается, его Беатриче - аллегория "эры Святого Духа".

...Живший в XII веке аббат Джоаккино да Фьоре - Ioachim abbas de Flore, Ioachimus Florensis - итальянский монах ордена Цистерцианцев (разновидность бенедектинского устава). Основал свой монастырь Сан-Джованни-ин-Фьоре как центр нового, Флорского ордена. Устав его был одобрен и признан официально тогдашним Папой Целестином III. Некоторое время Иоахим не говорил открыто о своих идеях, но папа Климент III настоял на том, чтобы пророчества его были преданы гласности. Подчинившись, аббат изложил свое учение о мистерии человеческой истории, о tres status mundi в трех основных книгах: «Согласование Ветхого и Нового Заветов» («Concordia veteris et novi testamenti»), «Толкование на Апокалипсис» («Enchiridion in Apocalypsim») и «Десятиструнная Псалтирь» («Psalterium decem chordarum») закончены ок. 1200 года. Умер ок. 1202 года. Осуждён как еретик уже посмертно, Иннокентием III-им.

...экзегетикой - богословской наукой, отыскивающей "параллельные места" в Библии - отыскивание параллелей телесно-чувственной, физически-конкретной истории богоизбранного народа в Ветхом Завете в над-историчном духоцентристском учении Завета Нового составляет содержание богословской дисциплины «экзегетики». Образцово-показательны многоэтажные толкования В.З. у Оригена, одного из первых экзегетов. Ср. также «Толковую Палею», паралипоменоны. Экзегетика, наука воистину увлекательная, выявляет, например, "погашающие параллели" - падение от Древа познания погашается распятием на древе же, креста; нецеломудренная "прародительница во грехе" Ева "погашается" приснодевой Марией и т.д. Среди других мудрёных сближений: Благовещение и покров Гедеонов, поклонение волхвов - и Царица Савская пред Соломоном, Крещение - переход через Красное Море, предательство Иуды - Иосиф, проданный братьями, венчание терновым венцом - Давид, прощающий оскорбителя, девство Марии - купина неопалимая, вхождение в Иерусалим - Давид вносит в город голову Голиафа, Тайная вечеря - кормление народа избранного манной небесной, несение Креста на Голгофу - Исаак несет поленья для своего заклания, делёж одежд - медный змий, укол в ребро - создание Евы из ребра, погребение Христа - Иона, брошенный в море, Воскресение - Иона выходит их утробы китовой, и так далее.

...«Первая [эра] была временем рабов .... третья увидит и соберёт созревшую пшеницу» - Liber concordiae Novi et Veteris Testamenti, книга V, глава 84. Таких "тройчаток", иногда смело-противоречивых, у Иоахима много, приведём ещё некоторые: "Первая была состоянием старческим, вторая – юношества, третья будет младенческая". Продолжим, демонстрируя также образец слога прозрачтой латыни Иоахима, почти с каденцией "стихов в прозе": Tres denique mundi status: primum in quo fuimus sub lege, secundum in quo sumus sub gratia, tertium quod e vicino espectamus sub ampliori gratia… (Три состояния переживает мир: сперва мы были под законом, теперь под благодатию, а вожделеваем быть под благодатию еще большей). Primus ergo status in scientia fuit, secundus in proprietate sapientiae, tertius in plenitude intellectus. (Сперва состояние Дисциплины,  потом - в обладании Знанием, третье - в полноте Разума). - Из «De concordia utriusque testamenti».

...Сначала одно её Лицо, потом второе, потом третье - Вообще, в отличие от умов догматических, в силу своей природы любящих дуалистические противопоставления, дихотомии вроде "чёрное-белое", умы диалектические всегда заворожены триадами и любят усматривать во всём логику троичности (ср. «Логика Троичности» акад. Б. Раушенбаха, 1993). Три стадии - это пра-образ любой диалектики, точнее триалектики, ибо в них - минимальный принцип поступательности: "раз-два-три" обозначает некую фигуру движения, вместо маятника "раз-два // раз-два".
Поэтому мы естественно встречаем троичность у Платона с его троицей Тело-Душа-Дух, у Аристотеля в виде его учении о силлогизме и логических умозаключениях, это было у гностиков: третий эон; пифагорейски говоря, З есть число динамическое.

...вытекающий из сего тезис тричастности Священной истории - сформулировал он его не первым. Ничто не ново на земле (как сказал кто-нибудь вероятно и до Соломона). Историософия Иоахима стоит в определенной связи с философией Эриугены, «теория эпох» которого развита в его мелких сочинениях, см. Comment. in Evang. Johannis in Migne, Patrologiae cursus latinus LCXXII, col. 308, и в Expos. super Hierarch. Eccles., ibidem, стр. 265 слл. Но там она выражена так осторожно, что "прошла без последствий"... Похожий мотив звучал и у Оригена в III веке: мир стоит на второй ступени, когда общество разделено на клириков и мирян, и главенствует Христос; на 3 ступени развития человечества Христос перестанет быть главою, растворится в обществе, трансцендируется в мистической демократии товарищей, amicorum.

...Идея о постепенно-поступательном просвещении Человечества ... отдавало уже не ересью, а религиозным сдвигом - отношения статики и динамики замкнутых "семиосфер" в культуре и логика их смещений и взрывов исследуется Ю.М.Лотманом в книге "Культура и взрыв" (1992): "Алфавит любой семиотической системы ограничен" (стр. 132) - и речь идёт не о не внесении в него новых дифтонгов, а о смене алфавита. Если ересь можно приравнивать в средству динамического развития внутри системы семиосферы, то учение Иоахима принадлежит к категории "взрыва" самой парадигмы.  Причём причиной уязвимости и краха систем является именно презумпция их незыблемости и непогрешимости - таково открытие, совершённое трудами итальянского философа Эмануэля Северино.

...наша революция была последней. И больше никаких революций не может быть. - «Мы» Замятина, Запись 30-ая (1920). Демонстрируемое в Мавзолее мёртвое тело Ленина призвано наглядно подтверждать это: вот демиург, он безусловно мёртв. В этом смысле захоронение Ленина чревато его "перерождением в новом теле" и автоматически грозит новой Революцией.
Хилиастический дух Русской революции жутко и правдиво передан в творчестве Андрея Платонова: "в прекрасном и яростном мире". Общественные утопии являются, однако, девиантной исторической псевдоморфозой, будучи профанацией и искусственным заменителем эпохи Духа.

...вправе закрасться принципиальная возможность "передоговариваться" с Богом - не лишено любопытства, что библеисты различают в Ветхом Завете 4 последовательно сменявших друг друга обновлений договора Бога с народом Своим: 1). с Адамом 2). с Ноем после выхода из Ковега 3). с Авраамом и его потомством 4). с народом Израелевым после выхода из Египта. По условию договора, Бог покровительствует народу, а народ должен Ему поклонение и соблюдение некоторых других пунктов договора (культового у-служения). Пятый договор собирались заключить Иезекииль и Иеремия от лица народа, но не заключили. Так что завет, заключенный Христом - фактически был пятым, а не вторым. Так или иначе, после этого договора, оказавшегося на деле не локальной инновацией, а эпохальной религиозной революцией, ist der weitere Fortschritt nicht mehr wegzudenken, как сказал бы Фихте или Гегель: впредь нельзя абстрагироваться от мысли о возможности дальнейшего движения вперёд.

..Новый Завет, с точки зрения Завета Ветхого – естественно рисуется несусветной и форменной блажью - мы не хотим усложнять, но полезно помнить для гибкости ума, что первые последователи Христа считали как раз себя правоверными иудеями, сумевшими, в отличие от остальной близорукой фарисейской бестолочи, распознать и признать Мессию. Они не собирались основывать новую религию, а были авангардом иудаизма, ковым они должны бы почитать себя и сегодня. Однако упорное отторжение их со стороны официального иудаизма вынудило их принять, к концу первого века по Р.Х., наименование "христиане" (до этого - просто "ученики", или "братья"). Ср. С.С. Аверинцев, "Многоценная жемчужина", Киев, 2004, стр. 405-6.

...поступательный процесс: некая исполинская Трилогия вселенского масштаба - история Спасения идёт расширительно и с ускорением: сначала только народ иудейский (больше 7 тысяч лет), потом все желающие стать христианами (2 тысячи), а теперь, сколько осталось времени, Спасение даётся также всем нежелающим никем становиться, - равно как и адептам других конфессий, и всем остальным "честным беспартийным". Перед нами в полном смысле и фактически - вселенская религия над богами поместных "мировых" религий, исторически закупорившихся в своих ареалах и постулатах, - так как в неё втайне для себя обращены люди по всей планете.

...переход от Сына к Духу – это категорически нельзя и вне дискуссий - в принципе, христианский богослов может спасти ситуацию эффектным тезисом о том, что и христиане по-своему верят в "третий завет", и его ожидают как Царствие Духа, - как отсутствие земного времени и его изъянов, то есть в Раю. Будь этот тезис своевременно придуман, можно было бы спасти тысячи жизней из следующей сноски...

...иоахимиты нещадно преследовались прежней Церковью - H. Grundmann, Studien über Joachim von Floris, Leipzig (1927), и его же Ketzergeschichte des Mittelalters, Göttingen (1963). Первоисточники в: Ch. Hahn. Geschichte der Ketzer im Mittelalter, besonders im 11, 12 und 13. Jahrhundert, nach Quellen bearbeitet. Bd. I.-II., Stuttgart (1845-1847). Что до «спиритуалов» - на парижском процессе Амальрика выяснилось, что для них не вера или надежда на прощение, но Знание и познание вещей составляли истинную ценность. Причём знание есть душевное состояние, и это есть Рай. (Рай и Ад также, согласно Эриугене, суть не места, а состояния). Для парижских еретиков «настоящая истинная философия» есть признак Эпохи Духа. Она возникнет после и на месте ритуальности и догматизма Церкви. Они не придавали значения культу святых, мощам, образам и всем Таинствам, включая причастие и крещение. Цель религиозной жизни - стремление к познанию Бога и мира (а не обеспечение себе вечной жизни в Раю, как учит Церковь).

 ...процесс против французского богослова Амальрика и его аналогичной  философии истории - Амальрик из Бены, ум. в Париже ок. 1207 года, его сочинения были сожжены по постановлению Парижского Синода 1210 года - о тезисах Амальрика мы знаем из обвинительных актов и благодаря одному полемическому сочинению против него. Оптимистически верил в скорое наступление "эпохи Духа", когда отпадёт надобность в Таинствах и ритуале.

...поезд тронулся ... поехали дальше. И никому не надо сходить - человечество под сурдинку незаметно перевалило за этот рубеж: никем не зафиксированное эпохальное смещение, когда фактически "проехали" христианство, без того чтобы искоренять его – отголосок из Мориса Мерло-Понти в Sens et non sens ("Смысл и бессмыслица"), 1948, p. 314. Таким образом, речь не идёт о Царстве Антихриста, чего так чистосердечно боятся христиане, а об эпохе "уже-не-только-Христа", - постольку, поскольку Он соавтор проекта. Утешает, что это соответствует, по видимому, замыслу Бога. Скажут, что это противоречит букве Евангелия, весьма категоричного на сей счёт: "Кто не со Мною, тот против Меня". Но и как Евангелию вести себя иначе, не объявлять же сразу о своей предустановленной эпизодичности? О которой видимо кое-что знал лишь проникнутый "богословием Логоса" Иоанн, любимый и доверенный ученик Христа.

...Третья стадия синтеза тем и хороша, что признательно вбирает в себя обе предыдущие, и укладывает их рядом мирно спать, как ягнёнка со львом, вперемешку, и поет им колыбельную - библейский образ, излюбленный Блейком. Не о том ли хотел замолвить слово и преподобный Сергий Радонежский, избравший для руководства религиозной жизнью возвышенный догмат о пресвятой Троице, "дабы воззрением на Святую Троицу побеждался страх ненавистной розни мира сего". В "похвалу" преподобному Сергию была создана одна из самых прекрасных икон русского Средневековья - "Троица" Андрея Рублёва, которая таким образом должна почитаться не в меньшей мере и иконой Третьего Завета - впрочем, как и все остальные произведения истинного искусства.

...То же самое говорит Данте, используя образ из писаний Иоахима. В финале "Божественной Комедии" он описывает Троицу в виде "трёх кругов", и третий круг горит пламенем, порожденным обоими предыдущими - e 'l terzo parea foco che quinci e quindi igualmente si spiri. - Dante, Paradiso, XXXIII, 119-20. См. также M. Reeves, B. Hirsch-Reich, The Figurae of Joachim of Fiore, Oxford, 1972.

...мировой разум Бога сколачивает, постепенно и в порядке очередности, Третью ступень. Тезис, антитезис, синтез - кроме силы прецедента заключения нового завета с Богом, существуют еще два веских довода в пользу "третьего завета": упомянутый Иоахимом животно-биологический аспект ("семя-цвет-плод") и, главное, чисто логический. С точки зрения законов формальной логики, которой придерживается Разум со времён написания Аристотелем "Первой Аналитики" и по которым движется силлогизм, Третий Завет - логическая дедукция, построенная по схеме так называемых "синтетических суждений", т. е. конклюзия, дедуцированная из премесс.
Логика движется по схеме «тезис – антитезис – синтез» - 1. начало, 2. отрицание начала, 3. слияние начал положительного и отрицательного - в единое. По такой же логике движется История.
Стройный силлогизм, на который опирается логика мировых событий, состоит из: 1) большой посылки – Ветхого Завета; 2) меньшей посылки – Нового Завета и 3) заключения – Завета Новейшего.
И, наконец, если говорить мистически, Третий Завет с Богом - да, а четвертого не бывать – «до трех раз прощают», гласит русская пословица. А другая гласит: «Три раза прости, а в четвертый прохворости» – если и на этот раз не справимся с миссией, ох высечет нас Бог примерно!

...взрослая Свобода от опёки - вероятно именно это имел в виду Гегель, когда приводит основную характеристику Духа: свобода. Freiheit im Sinne des Beisichselbstseins, - как он бы сказал. Цель мировой истории состоит в "осознании Духом своей свободы". - Rudolf Eucken, Die Traeger des deutschen Idealismus, Berlin, 1915, S. 210.

...Один умный Кардинал, Анри де Любак, прозорливо увидел в богоборце Нитцше яркий религиозный темперамент - H. de Lubac, Affrontements mystiques ("Мистические дерзости", nihil obstat 1949). Над установлением на Нитцше правильного взгляда как на непонятого визионёра, много потрудился Эммануэль Мунье, основатель журнала "Дух" (“Esprit”). Его усилия сконцентрированы в богатой мыслями книге "Дерзость христианства", E. Mounier, Affrontement chrétien (1945). См. также к этой животрепещущей теме: G. Marcel, Lhomme problèmatique (1955), и M. Scheler, Das Resentiment im Aufbau der Moralen (1915).

...работа с Языком является в самой своей глубине опытом религиозным. - “Поэзия религиозна по самой своей природе [...] независимо от того, каков состав положительных верований поэта”, - пишет Ходасевич в статье-рецензии на сборник переводов из латинских эротических стихов – В.Ф. Ходасевич, Собр. Соч., т. 2.  1996, стр. 235-236. Поэзия есть горнило языка, его лаборатория, предельная форма крайнего напряжения языка, об этом хорошо в "Защите поэзии" у Шелли (1821). Конечно, прав был Иоганн-Георг Гаманн, защищая примат поэзии по отношению к другим формам религиозного прикосновения к миру (он же дал вытекающую отсюда концепцию гениальности). Привилегированное место поэзии, не философии, среди иных сфер духовной активности и иных способов постижения мира постулирует поздний Хайдеггер в своей работе о Гёльдерлине и при помощи концепции "события", "Ereignis" направляет эволюцию философии в лоно поэтической мифологии. Да и само философствование Хайдеггера - это чистая поэзия в прозе, с его страстной одержимостью языком и вихрями словотворчества.
Однако любое из искусств и наук, от хореографии до математики, поскольку в его языке говорится новое, есть радость Бога.

...Искусство, "святое ремесло", не может быть профанным или кощунственным. - Опрелеление поэзии как "святое ремесло" принадлежит Каролине Павловой (1854 год), и в этом словосочетании ее основная заслуга перед русской литературой (перед немецкой ту же заслугу надлежит признать за Клопштоком: die heilige Beruf, 1755).

...Отцам Церкви кощунственной казалась сама идея икон. Климент Александрийский - в "Протрептик, или увещание к эллинам", IV, 56, 5.

...самого Христа при жизни обвиняли в кощунстве и святотатстве - Тот, кто за эти слова будет нас обвинять в кощунстве, пусть вспомнит, как иудеи ("православные" того момента) обвиняли Христа и его людей в кощунстве, за что Христос и был предан позорной смерти: распятие считалось позорным и было очень мучительным и долгим умерщвлением – использовалось только для плебеев, рабов и подонков общества.

...Указания на неблаговидность жизни некоторых художников, - не аргумент против сакральности. - Бенедетто Кроче в главе VI своей "Эстетики" (1902) говорит о неподсудности поэта, lincolpabilità dellartista. "Не трогайте поэта, ибо это существо легкое и божественное", - предостерегал еще Платон в "Ионе" (534c). Будучи по своей функции "вестником богов", поэт должен располагать дипломатической неприкосновенностью. Века показали, что поэту пристало алиби невиновности. Это вечный ребенок, хоть и играющий в очень сложные игры. Неспроста во французском языке литератор значится как homme de plume, "человек пера" - и он в силу этого титула по праву может приписывать себе среди всех смертных высочайшее происхождение. Ибо перо, plume, - чья это принадлежность? Правильно, существ крылатых. В нашем контексте это атрибут ангелов, поскольку ангелы имеют в той же пропорции нечто от людей и нечто от пернатых, и именно ангелы так же являются посредниками между Небом и землей. Литератор таким образом породнен с ангельским племенем. И выполняет ту же непростую миссию ангелов: провозглашение посланий свыше и уход за словом. См. Ernst Kris, Otto Kurz, Die Legende vom Kuenstler, Wien (1934).

Верное следование канонам есть не что иное, как отказ от поиска, нежелание наитий. ... Это не смирение, а, напротив, вызов Богу ... косность есть смертный грех - все нижеследующие рассуждения представляют собой полемически заострённую западную позицию в дискурсе иконодулии, почитания образов. Разделяемая как Восточной, так и Западной церковью, согласных в признании изобразительного искусства к вящей славе Господней (догмат был сформулирован в 787 году на Никейском Вселенском Соборе), они расходятся в понимании концепта "почитание". Для восточного понимания это вылилось в почитание икон как предмета культа и богослужебной практики, что приводит к фетишизации иконы как объекта, в западной - идея почитания как уважения к практикам изобразительности, как потуг визуального, что привело, если угодно, в фетишизации творчества. И мы далеки от раскаяния в этом.

лишь в лёгком челноке искусства.  - Александр Блок, 1909 (из итальянских стихов).

 ...Культурославие ... не имеет единого Священного Писания (у неё много священных книг, - по вкусу) - в одном месте Иоахим говорит, что эпоха духа будет временем полного понимания Священного Писания. Пониманием того, что оно, священное, водится и за пределами "Книги книг" (как одни называют Библию, а другие - Коран, третьи Бхагават-гиту и т.д.).

...воинствующими борцами-полемистами были те, кого общественность называет "еретиками" - "può giovare ad un più spedito cammino" в La prescrizione contro gli Eretici, Roma, 1947, стр. 15. - пишет католический богослов о. Дж. Аулетта. Напомним что мы говорили о "мальчишестве" забегающих вперёд размеренной поступи исторического процесса. Альберт Эйнштейн циттруется по: А.А. Любищев, "Наука и религия", Спб, 2002, стр. 108.

...религия Духа, которая вбирает в себя всё "достойное Феба" - Феб, бог искусств, латинский синоним Аполлона. Строчка из Вергилия,  Phœbo  digna  locuti. "Энеида", VI, 662-664. Говорится о тех, кому уготована блаженная участь в раю, в Полях Елисейских:
...тем из пророков, кто рёк только то, что Феба достойно,
Тем, кто украсил жизнь, создав искусства для сметрных,
Кто средь живых о себе по заслугам память оставил.
 (пер. С. Ошерова).
Помимо "героев", в раю Вергилия обретаются великие служители священного: поэты и с ними все те, кто “возвысил жизнь человеков искусством”. Вергилий тонко конвертирует понятие “героического”, зачисляя в “бессмертные” всех, кому под силу подвиг искусства и мысли. В этих строках, основопологающих для будущего религии Духа, воздаётся должное тем, чей вклад в историю - не только делом, но и словом, жестом, дерзанием в культуре.

...отслоить Того кому поклоняются - от Логоса - о божественности Слова много у Григория Богослова, Климента Александрийского и у многих других поэтов.

...Как ни прискорбно за Церковь, но не нам останавливать её практики саморазрушения. ... а тем временем свято место пусто не бывает. - Не говоря уже о Восточной, в западной Церкви ударом ниже пояса по сакральности стал Второй Ватиканский Собор (1962-1965), когда чуть было не отменили органы ради псевдо-модернизации в виде бренчания бой-скаутских гитар. Если Православие губит себя старательной археологичностью, то католичество - противоположной крайностью: ревностной инновативностью. Приходится констатировать, что Дух успешно осуществляет свой сверх-экуменизм в то время, как три главных христианских конфессии всё пытаются безуспешно договориться слить свои упрямые микрокосмы, тогда как их в планетарном масштабе, в принципе, обошли.

...от столь часто дискредитирующей себя Церкви - один мой корреспондент пишет из России: "По острой надобности заходишь в храм свечку поставить. Висит табличка: "Свечи, купленные в другом храме, в этом не действительны!" Хорошо ещё если удержались от насылания порчи на ослушников. Пример быть может мелкий, зато характерный.

..в прохладных житницах, в глубоких закромах
Зерно глубокой, полной веры
- Мандельштам, "Люблю под сводами седыя тишины" (1921). Там же о том же: "амбары воздуха и света, зернохранилища вселенского добра".

...забрезжит Третий Завет, - пророками, предтечами и мучениками которого станут многие - "и будут многие распяты" говоря словами Вас. Комаровского. В сильном эссе Вл. Ходасевича "Кровавая пища" (1935) дан краткий мартиролог художников. О новейших техниках казней - у Гёльдерлина:
Вам красоты не по душе святыни?
Так что же бои открыто не идёт,
Когда на крест мечтателя и ныне
Синедрион сладкоречивый шлёт?
(пер. И.Белавина)

...их мавзолеев для Себя и плохих метафизик - здесь можно провести нить к теме Ф.Д.Э. Шлейермахера (1768–1834) о дурной кристаллизации Духа в письменных памятниках "духовного содержания"; метафизики же сильно "подурнели" после работ 20-ых годов XX века философа и математика Морица Шлика (1882–1936) и Венского кружка вокруг него: выяснилось вполне определённо, что метафизические истины суть истины неверифицируемые. Осталось добавить, что бого-словие в нашем понимании и метафизика в шликовском - разные фещи. За нами - полнокровная, живая, и хорошо понимаемая (и доказуемая) при помощи катарсиса, вещь.

...Он перешел в сослагательное наклонение, в как бы (любимое словечко XX века). - "взял себя в скобки" как сказал бы Эдмунд Гуссерль: имеется в виду его концепт "Einklammerung", см. Ideen zur reine Phaenomenologie, I, II (1913).

...Бог теперь это подразумеваемое "само-собой" (принципиальная, сильная апофатика!) - "только апофатизм спасает являющуюся сущность от агностического негативизма [...] утверждая тем не менее его универсальную значимость и несводимую ни на что реальную стихию" - А. Лосев, "Философия имени", М., 1990, стр. 114.

...Его оставили в желанном покое, не делают из него идола для "казённых почестей" - Маяковский, "Богу казённые почести не новость" (1924).

Он нырнул под Разум ... но не с концами - за хвостик его ухватывает-таки профессиональный боголов, художник - один из великих исследователей и "почитателей" Логоса, А.Ф.Лосев, хорошо понявший в "Философии имени" (1927), что Слово есть наиболее напряженный и показательный результат мышления, но не всякое слово еще есть имя: "имя как сгущенное в смысловом отношении слово" (стр. 127). До такого состояния оно доходит чаще всего в поэзии, достаточно прочесть безупречную схолию М. Гаспарова на стихотворение Мандельштама "На вокзале", чтобы убедиться, как это работает в действительности, или М. Алленова на мандельштамовское же "Адмиралтейство". Комментарий Набокова к "Евгению Онегину" представляет собой наиболее монументальный документ радости, которая доступна человеку большой культуры - "радости распознаванья" сгустков смыслов и отсылок, которым является Большая Поэзия. Подобного рода схолиастика есть новый интенсивно развивающийся ныне жанр литературы, в котором подвизались многие талантливые филологи наших дней.

...Это умаление - «не недостаток, но высочайшее твое совершенство, и твое неделание – высочайшее твое дело» - Мейстер Экхарт, проповедь "О неведении" (начало XIV века). Прелюбопытной параллелью к этим кавычкам и апофатике Экхарта должно быть рассмотрено слегка еретическое учение каббалиста Исаака Лурии (1534-72) - доктрина о "цимцуме" - т.е. о сокращениеи всезаполняющего естества Бога с целью дать место космосу.

...Мильтон называл это "божественный Вакуум" - по утверждению Блейка в "Бракосочетании неба и Ада" (1790). Вместе с воздухом, выкачался и свет: вот он, чаемый изощреннейшими мистиками Ausschaltung - Бог выключил свет, шатайся, homo ludens, в потёмках - этого хотел и Мейстер Экхарт, и св. Иоанн Креста ("богословие ночи духовной") и Бёме, об этом "Гимн к Ночи" Новалиса.  Грек сказал бы, что в эпоху духа Он вошёл в концентрированную стадию epoche, погрузился в молчание скептической  атараксии: тактика воздержания (или отсрочки?) от суждения как логическое последствие смелого отрицания Себя самого. Неудивительно, что современное искусство часто и охотно работает с идеей вакуума и темноты.

...исконной ипостаси: Логоса (как области "смысловой упорядоченности бытия и сознания") - С.С. Аверинцев, "София-Логос. Словарь", Киев, 2006, стр. 277, Иоахим считал, что Откровение Нового Завета было неполным и неокончательным. Таковым будет - «Вечное Евангелие» (ср. Откр. 14, 6), не новая книга, но новый «статус», состояние мира, когда Дух Божий воцарится в человечестве. "Упорядочив" бытие и сознание...

...отныне Он растворен в Делании слова - то, что мы называем словом с расплывчатым смыслом "завет", testamentum - обозначает не завет как "завещание", но обозначает: "заключить (оборонительный?) союз, вступить в альянс, вступить в соглашение". Теперь очередь за тайным соглашением между Богом и его ревнителями - художниками: Он радеет за них, они - за Него (своим деланием): круговая оборона от глухого десакрализованного мира, от наступающей отовсюду "глухоты паучьей".

...Третья ступень не есть ступень последняя, ибо процесс познания бесконечен, он никогда не может завершиться - подобно тому как вписанный круг многоугольник с увеличением числа сторон приближается к кругу, но никогда не может совпасть с ним. Этот аргумент приводит Николай Кузанский. Вместе с Эриугеной, Кузанский принадлежит к умам, органически предрасположенным к принятию эпохи Духа - так, понимание мироздания у Кузанского замешано на троичности, одна из глав его "Об учёном невежестве" (1449) даже агрессивно называется "Ещё вокруг троичности, и почему четверичность и ещё больше невозможны в божественных вещах".

...Той высшей власти, Языковремени, единственным помазанником которой является художник - древнееврейское "мессия", греч. "христос", означает помазанник (высшей властью). Впервые Клопшток, Гёльдерлин и Новалис провозгласили художника Мессией новых времен. О помазанничестве так говорит Иоахим в последнем из своих трактатов, посвященном как раз Духу Святому, «Десятиструнная Псалтирь»  (1200), где он суммирует истинное содержание чаемой эпохи: "Речь идёт о ритме пения Псалмов и о наставлении певца, самим этим ритмом, на святое помазание, в ритме же всё пребывает и который - когда имеем внутреннюю радость и веселие о Всевышнем, - наполняет святыми дарами" - Gioacchino da Fiore, Sull'Apocalisse, Milano, 1994, p. 84-5.

...арт-объект, стихотворение,"правильные слова в правильном порядке", да и любые "лепетации" - первая закавыченная цитата - из Кольриджа, вторая - из Пушкина.

...радетелям Языка и Разума, нутряная «слиянность с Божеством» - в философском разрезе, всё вышесказанное призвано нанести сокрушающий удар по кантианской концепции "чистого разума": разум не существует в отрыве от языка, если с ним вообще не идентифицируется. Человек есть "существо языка", linguistische Kreatur. Это - определение Гердера, но с ним бы согласился Хайдеггер, Лотман, Аверинцев с его определением Логоса как области "смысловой упорядоченности бытия и сознания" и многие другие. "Креатура языка", - говоря библейски: "человек Книги" (но в трёх томах).

..."Познание вещей через Слово есть способ бытия Бога" - говорит Эриугена в De divisione naturae (866). Цит. по "Философской энциклопедии" Garzanti, 1993, стр. 1037.

...Hear the voice of Bard!
- знаменитое стихотворение Блейка, вступление к "Песням Опыта" (1794) Перевод наш. Как не вспомнить тут Веневитинова: "Люби питомца вдохновенья, и гордый слух пред ним склоняй", и следует понимать строку "немного истинных пророков с печатью знанья на челе" больше как сожаление, чем как предостережение.


TopList