«Религиозное убожество есть в одно и то же время выражение действительного убожества и протест против этого действительного убожества.  Религия  – это вздох угнетенной твари, сердце бессердечного мира, подобно тому как она – дух бездушных порядков.  Религия  есть опиум народа». (Маркс К. К критике гегелевской философии права. Введение, – Маркс К.. Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 414-415.) 

Вслед за Марксом сегодня можно было бы повторить: религия капитализма – это сердце бессердечного мира капитализма. Мы вынуждены в нем жить, но мы не можем жить в нем без того, чтобы в него верить. Вера – это не просто. Она не сводится лишь к иллюзии, или к заблуждению, или даже к идеологии, которая может меняться с достаточной быстротой. Разум не прибегает к вере, чтобы оправдать противоречия реальной жизни – он черпает из иррациональности веры свою рациональность. Вера для него – все равно что капитал, который можно инвестировать во вполне реальные проекты, от самых больших до самых малых. 

Но кто верит в капитализм? Вот вопрос. Кто является сердцем этого бессердечного мира? Моя гипотеза заключается в том, что сердце этого бессердечного мира бьется слева. Капитализм – это религия левых. 

В самом деле, когда мы пытаемся заговорить о капитализме с людьми, которые не разделяют левых убеждений, которые ассоциируют себя со средним классом, или даже с «бизнес-классом» - таково сейчас самоназывание буржуазии, класса собственников, – или же с теми, кто вообще не ассоциирует себя ни с каким классом, мы наталкиваемся на стену непонимания.  

Для репрезентативной части общества, то есть той части, интересы которой выражает или делает вид, что выражает, данная система отправления власти, такого феномена как «капитализм» попросту не существует. Как не существует и капитала, который представляется вещью довольно абстрактной и существующей только в голове критиков капитала.

Репрезентативная часть общества не «верит» в капитализм – она воспринимает его, скорее, как природу вещей, как естественную данность, повседневную действительность, которая не имеет ни имени, ни смысла. Для большинства современных людей важны куда более «конкретные» сущности, каковыми являются, например, отдельные бренды.  

Я называю это «рекламной картиной мира», то есть такой картиной, внутри которой все предметы и явления окружающей действительности, а также связи и отношения этих предметов и явлений представлены в форме конкурирующих между собой товаров. Сообразно с этой картиной человек выстраивает свои отношения с миром, определяясь в выборе по поводу тех или иных предложений. Торговые марки действуют в ней так же активно, как боги в «Иллиаде» Гомера: при их непосредственном участии живет и развивается нормальное человеческое общество. 

Можно ли назвать такое мировоззрение религиозным? В каком-то смысле, конечно, да, и Беньямин прав – культ отправляется здесь непрерывно. Но это своего рода «народная» религия, то есть, скорее, система верований, сходная, как правильно отмечает Беньямин, с политеистическими, языческими практиками. Потребители не верят в капитал, они верят в устойчивость определенных сущностей – в то, что фруктовый творожок N полезен для здоровья, в то, что автомобиль X – покоритель дорог, в то, что ноутбук N подчеркнет их индивидуальность, а консервы N порадуют их четвероногого любимца.  

Эта система верований и непрерывного отправления культа в самом деле носит имманентный, профанный, будничный характер. В ней есть что-то трогательное, как в любой наивной вере. Она органично сосуществует с другими религиозными практиками подобного рода и не вступает с ними в противоречие.  

Так, некоторые звезды шоу-бизнеса, соблюдающие пост, рассматривают его как очередную диету. Люди ходят в супермаркет и покупают краску, чтобы красить яйца на пасху. Они разделяют веру, граничащую с суеверием, и в этом смысле потребительские будни ничем не отличаются от будней христианина, гадающего на рождество и в рамках обычая соблюдающего ритуалы, не подкрепляя их экзистенциальными переживаниями. 

Но есть еще другая религия – религия монотеистическая, или, как сейчас принято говорить, фундаментализм.  Фундаменталисты зрят в корень. Их интересует первоначало бытия, его смыслопорождающий принцип. Парадоксальным образом, одним из косвенных источников капиталистического фундаментализма является вовсе не народная вера, а всем нам знакомая и близкая критика капитализма.  

Дело в том, что эта критика активно формирует свой объект – назовем его, по аналогии с Большим Другим Ж. Лакана, Плохим Другим. Что бы мы ни делали в этом мире глобального капитала, мы всегда будем иметь дело с Плохим Другим, который вездесущ и неотменим, как если бы мы были уже в аду. Я говорю о чувстве отчаяния, разочарования в реальных практиках борьбы, от ощущения проклятости, падшести, безвыходности капитализма, которому нет альтернативы. 

«Фредерик Джеймисон привел прекрасный пример: 30–40 лет назад мы все еще могли фантазировать об ином общественном устройстве, были дебаты, что одержит верх, капитализм или коммунизм, мы мечтали об уничтожении государств, но мы каким-то образом принимали такое течение жизни. Теперь же, и это главное затруднение для современных обществ, мы можем легко представить себе конец жизни на Земле. Это мы систематически и делаем в художественных фильмах, например, в форме кометы, астероида и т.п. Намного легче представить себе какую-нибудь глобальную катастрофу, чем хотя бы небольшое изменение в рамках глобального капитализма». (Славой Жижек: "Альтернатива невозможна, но необходима", интервью). 

Эта вера, в отличие от наивных суеверий, имеет экзистенциальный горизонт, по сю сторону которого оказывается и наш собственный опыт. Осознание того, что капитал сегодня представляет собой своего рода тотальность, снимающую все противоречия или же не имеющую внешнего имманентности, приоткрывает такую онтологическую дыру, вблизи которой довольно жутко. Тотальность – да не та! Разве это не означает, что ни у кого из нас, с нашим почти физическим ощущением несправедливости, ошибочности этого мира, больше нет никаких шансов? Разве это не полное поражение? 

Тенденция левых к демонизации капитала превращает его в воображаемого субъекта вроде злого бога или дурной тотальности. В каком-то смысле каждый из нас может поймать себя на том, что в нашем критическом «знании» проскальзывают элементы подобной «веры». Все было бы ничего, если бы такая вера была бы личным делом каждого интеллектуала. Однако с этой верой он «идет в народ», пытаясь доказать тому его неправоту! 

Признаться, когда я прочла текст Беньямина, он меня смутил. И вот почему. Беньямин в каком-то смысле выражает этот общий симптом, но делает это наиболее выпуклым образом. Он критикует «народные верования» капитализма, вторгается в область наивных суеверий, с тем, чтобы развенчать их как культ. Но делает это с позиций капиталистического фундаментализма, пытаясь открыть в реальности ее тотальное измерение! 

Капитал абсолютизируется как неизменная тотальность, с которой ничего нельзя сделать в принципе, тогда как это всего лишь определенная модель функционирования экономики, подкрепленная соответствующим политическим режимом. И эту модель, и этот режим следует заменить другими, чему как раз и препятствует вера в несокрушимость (с признанием абсурдности) капитализма. 

Корни капиталистической религии – такие же, как и корни другой религии. Поэтому то, что Ленин говорит о традиционной религии, может быть понято буквально и приписано непосредственно религии капитализма: 

«Почему держится  религия  в отсталых слоях городского пролетариата, в широких слоях полупролетариата, а также в массе крестьянства? По невежеству народа, отвечает буржуазный прогрессист, радикал или буржуазный материалист. Следовательно, долой  религию, да здравствует атеизм, распространение атеистических взглядов есть главная наша задача. Марксист говорит: неправда. Такой взгляд есть поверхностное, буржуазно-ограниченное культурничество. Такой взгляд недостаточно глубоко, не материалистически, а идеалистически объясняет корни религии. В современных капиталистических странах это – корни главным образом социальные. Социальная придавленность трудящихся масс, кажущаяся полная беспомощность их перед слепыми силами капитализма, который причиняет ежедневно и ежечасно и тысячу раз больше самых ужасных страданий, самых диких мучений рядовым рабочим людям, чем всякие из ряда вон выходящие события вроде войн, землетрясений и т.д., – вот в чем самый глубокий современный корень религии . “Страх создал богов”. Страх перед слепой силой капитала, которая слепа, ибо не может быть предусмотрена массами народа, которая на каждом шагу жизни пролетария и мелкого хозяйчика грозит принести ему и приносит “внезапное”, “неожиданное”, “случайное” разорение, гибель, превращение в нищего, в паупера, в проститутку, голодную смерть, – вот тот корень современной  религии, который прежде всего и больше всего должен иметь в виду материалист, если он не хочет оставаться материалистом приготовительного класса. Никакая просветительная книжка не вытравит  религии  из забитых капиталистической каторгой масс, зависящих от слепых разрушительных сил капитализма, пока эти массы сами не научатся объединенно, организованно, планомерно, сознательно бороться против этого корня  религии, против господства капитала во всех формах». (Ленин В.И. Об отношении рабочей партии к религии. – Полн. собр. соч., т. 17, с. 418-420.)  

Итак, материализм сегодня – это борьба с капиталистической религии и беспощадная профанация сакральной сущности товара. Условием возможности такой профанации является наше освобождение от страха – «перед слепой силой капитала».