И в этот раз высказывание министра культуры Соколова стало частью выставки «Соц арт. Политическое искусство России», тем необходимым недостающим пятым элементом, который оживил ситуацию и придал формалинному музейному искусству соц арта  актуальное звучание. И действительно, неожиданное заявление министра, как  камертон  задало точный политический резонанс музейной выставке, призванной презентировать во Франции современное российское искусство.   Ведь выставкой Третьяковская галерея, впервые представившая за рубежом свою коллекцию современного искусства официально открывала год России во Франции.

Не будем останавливаться на увертюре, лихо сыгранной СМИ  совместно с министром культуры, об этом и так уже много сказано и написано. Отметим лишь, что таким странным образом начавшийся год России во Франции, несомненно, понравился и французам, умеющим ценить не только искусство, но и вкус политической свободы. 
Французские газеты, в частности «Либерасьен», печатали на своих разворотах целующихся в березках милиционеров. Пока рейтинг «Целующихся милиционеров» Синих Носов стремительно приближался к отмеченному всенародной любовью шедевру Саврасова «Грачи прилетели», за демократические свободы проголосовал и рынок. Все произведения, официально не допущенные репрезентировать Россию в Париже на государственном уровне, были немедленно куплены в частных галереях на ярмарке современного искусства FIAC.  

Главными мне все же кажутся  не внешние коммерческий и рекламный эффекты, а та  актуальность в социо-политическом пространстве, та острота  политического высказывания, которые обнаружились в потенциале проекта.
Соц арт –  побочный продукт идеологической пропаганды и тоталитарного строя, как политический проект утратил актуальность еще во времена перестройки.  С распадом СССР  уникальное художественное направление, придуманное Комаром и Меламидом, было перемещено в тишину музейных залов и заняло свое почетное место в истории искусства. Возможно именно невозможность в сегодняшнем мире соц арта, построенного на ироническом прочтении соцреалистической символики, делает его таким привлекательным для современного западного зрителя, не имевшего опыта жизни в идеологизированном тоталитарном государстве.

Собственно искусство соц арта достаточно условно сопоставимо с практиками политического художественного активизма. Целый раздел выставки, представляющий обращение к советскому стилю в постсоветском пространстве, куда входят произведения Валерия Кошлякова, ранние работы Дубосарского и Виноградова, неоакадемистов и молодых художников нулевых годов, демонстрировал, как соцреалистические символы  постепенно становятся частью постмодернистского высказывания, теряя свою политическую остроту.  И только запрещенные властями произведения Синих носов и группы ПГ показали, что у соц арта есть продолжение в современном актуальном российском контексте. Это создало параллель с таким западным  явлением, как искусство политического активизма 60х годов и нашего времени (второй волны политического активизма).  

Прямую аналогию между этими двумя явлениями провести затруднительно, так как политический активизм, основанный в первую очередь на протесте социальном, трудно представить в подполье. Напротив, этот открытый провоцирующий общественные устои протест всегда находил поддержку институций современного искусства, в отличие от гонимого соц арта, который возник как эзоповский язык группы единомышленников, как тайный код общения небольшой группы людей. Описывая реалии социальной жизни соц арт не призывал к переустройству общества и «не требовал невозможного», как формулировали свои лозунги активисты 60х, наоборот, он находил невозможное, в смысле абсурдное, в реальности.  

Постсоветское политическое искусство, которое на выставке представляли среди прочих Синие Носы и ПГ, как раз и была той частью выставки, которая подверглась цензуре. Убрав все ироничные частушки молодых художников, цензура оставила исключительно произведения мэтров, в начале 90х проводивших свои ироничные предвыборные кампании: Олег Кулик – выдвигал себя депутатом от партии животных, а Мироненко кажется прямо метил в президенты.

На вернисаже Дмитрий Врубель вспоминал, что в 90х и работа Мироненко так же подверглась цензуре и была снята (дело происходило на выставке «Российский миф» в одном из выставочных залов Москвы – уточнить информацию в процессе написания статьи я не смогла и приношу свои извинения, если исказила название выставки). Тогда все художники, проявляя невиданную  в наше время солидарность, сняли свои работы и сами закрыли выставку. 

Оксана Саркисян.
2 ноября 2007 года.
Москва