В МОСКВЕ
В МИРЕ
В РОССИИ В
ПИТЕРЕ В ИНТЕРНЕТЕ ЯРМАРКИ
ПЕРИОДИКА
Великанов.12. Кошки Ньютона
У сэра Исаака Ньютона была кошка. В двери своего
дома он сделал для нее маленькую дверцу, которую
она могла открыть сама, не отвлекая хозяина от
работы. Когда кошка принесла шестерых котят,
Ньютон сделал еще шесть дверок. Но глупые котята
не хотели пользоваться каждый своим ходом и
дружно бежали за мамой. С одной стороны, Ньютон
выглядит в этой истории туповатым рассеянным
ученым, который не сообразил, что можно обойтись
и одной дверцей. Но с другой стороны, человек, не
способный решить проблему с котятами таким
элегантным способом, вряд ли бы смог разложить
свет на составляющие и открыть закон всемирного
тяготения - главную пружину материального бытия.
Да и котята - полные дураки! Им было открыто еще
шесть степеней свободы, шесть новых позиций, а
они пренебрегли этими возможностями и
пользовались старой затоптанной тропинкой.
Эта история как нельзя лучше подходит для
иллюстрации события, имевшего место в Лондоне
1-го и 2-го марта 2002 года. Лондонское агентство The
Arts Catalyst проводило в театре Sadler's Wells презентацию
своего проекта "Bodies in Space. Artists and Cosmonauts." Эта
организация известна своими оригинальными
проектами на стыке искусства и науки. В данном
случае была предпринята попытка поверить
гармонией алгебру, а именно испытать состояние
невесомости на современных художниках, которые,
реализовав свои проекты, выразили бы свое особое
мнение по данному поводу. Сам полет состоялся 3
октября 2001 года в Центре подготовки космонавтов.
Для этой цели был использован один из специально
оборудованных самолетов - ИЛ-76. Полезная нагрузка
составляла около 15 творческих единиц - кураторы,
художники, физики, музыканты, спортсмены, поэты и
один философ. Было несколько российских
участников. Партнером The Arts Catalyst выступила
московская TV-галерея. Ее директор Маша Чуйкова
предложила для участия себя и своих добрых
друзей Михаила Рыклина и Анну Альчук. Непонятно,
как в число участников проникли двое - Андрей и
Юлия Великановы. The Arts Catalyst объявил конкурс среди
российских художников и, скорее всего, они
послали свое предложение и были приглашены. В
нашей отечественной кураторской практике такие
примеры давно ушли в прошлое, - в проектах,
особенно финансируемых западными инвесторами,
участвуют только свои, хорошо проверенные
длительными тусовочными испытаниями, люди. Был
еще один русский - Алексей Блинов, но он живет в
Лондоне, в Москву приезжал с англичанами, и
потому для тестирования русских в невесомости
как статистическая единица подходит лишь с
оговорками. Из собственно русских летали двое -
Михаил Рыклин и Андрей Великанов, а Маша Чуйкова,
Анна Альчук и Юлия Великанова находились во
время полета на военном аэродроме и ждали
участников (чуть было не написал космонавтов) в
автобусе.
 |
 |
 |
Почти все проекты английских участников
адекватно иллюстрировали западную позицию
фатального индивидуализма. Собственное тело,
помещенное в необычные условия, вызвало у них
обостренную реакцию, на которую каждый
рефлексировал по-своему, но непременно с
восторженной энергией, независимо от того,
касалось ли дело выброса адреналина, желания
летать, безнадежной надежды, что потеря веса
делает человека более свободным, или банальной
тошноты. Наиболее интересными были два парня,
Ansuman Biswas и Jem Finer, которые заявили, что раз им
представилась возможность полетать, то летать
они будут на ковре-самолете. Свой проект они
назвали Zero Genies, что можно лишь приблизительно
перевести на русский как Джины нулевой
гравитации. Надев яркие штаны и усевшись на ковре
с кальяном, они дожидались наступления
невесомости, после чего все участники данной
акции, включая ковер и кальян, а также другие
атрибуты арабских сказок, разлетались в разные
стороны. Сами джины были довольны, остальным было
смешно, а изображение этого безобразия было
потом напечатано на афише, что свидетельствует
об успехе.
Вообще же всего было десять состояний
невесомости по двадцать пять секунд в вершинах
параболических траекторий и каждый раз салон
самолета заполнялся барахтающимися людьми,
которые с разной степенью успеха пытались
приспособиться к необычному состоянию - от
неловких подпрыжек, держась за поручень, до
попыток исполнять балетные па. За всеми следили
инструкторы, которые на двадцать пятой секунде
должны были всех аккуратно положить на пол,
поскольку между параболами наступает двойная
перегрузка и неопытные туристы могут попадать на
пол, как яблоки Ньютона, и переломать себе шеи.
Из английских участников также запомнился
ученый инженер Anthony Bull, который любил подробно
объяснять, как это собственно невесомость и
перегрузки получаются, какие силы действуют и
какие имульсы к чему прикладываются. В этой связи
вспомнился анекдот про старого профессора
физики, который, прогуливаясь по улице, получил
удар по лбу цветочным горшком, свалившимся с
подоконника. Полежав некоторое время без
сознания, он очнулся и сказал - все-таки хорошо,
что эм вэ квадрат делится пополам! (Примечание -
для понимания анекдота необходимо знание физики
в пределах курса средней школы)
Про западных участников хорошо сказала Юлия
Великанова - ее удивило столь пристальное
внимание к собственному телу и к собственным
физиологическим ощущениям. Поскольку она не
летала, вернее ее тело не летало, она, чтобы быть
со всеми, должна была вообразить состояние
невесомости. Поэтому она летала не телом, а
воображением. Про свой собственный проект она
говорит, что его надо определять не как "Тело в
пространстве", а как "Душа в
пространстве". Как тут не вспомнить про
главную пружину материального бытия - создается
впечатление, что Ньютон описал лишь частный
случай тяготения и в действительности более
мощные силы размазывают нас по земле, лишая
возможности не только летать или ходить, но даже
и ползать. В том самом автобусе, который стоял на
аэродроме, Юлия Великанова попросила всех
ожидающих исполнить песню Александры Пахмутовой
"Нежность" из фильма "Три тополя на
Плющихе". Понятно, что ей было нужно -
истошность и надрыв. Кроме того, в этой затее явно
читался некоторый феминистический подтекст -
среди летавших было больше мужчин, а среди не
получивших желанный билет в невесомость и ждущих
в автобусе - больше женщин. К сожалению, искомый
надрыв получился только у единственного мужчины,
исполнившего песню. Rob La Frenais, один из кураторов The
Arts Catalyst, не зная русского языка и первый раз
услышав этот мотив, пел по транслитерированному
тексту и заслужил апплодисменты и во время
исполнения, и на презентации, когда этот сюжет
был продемонстрирован публике как ключевой
момент фильма "Универсальный заменитель"
(подробнее о фильме здесь).
Анна Альчук, другая российская участница,
рассказала аудитории про некоторые аспекты
советской культуры, связанные с космонавтикой.
Показывая аудитории фотографии советских
памятников и монументов, она говорила о
космонавтике как о пропагандистском
медиа-проекте, а о Гагарине - как о первой
советской поп-звезде. У меня лично создалось
впечатление, что такая лекция была бы адекватна
лет десять-пятнадцать назад, в эпоху
актуальности таких идей, а в данном случае она
является лишь ликбезом для темного западного
зрителя, слишком поглощенного собственным
пупком. И в данном случае как раз и заиграла во
всем блеске притча про кошек сэра Исаака Ньютона.
Прорубленный кем-то и когда-то ход (в данном
случае - в пространство интерпретаций мифов
советской эпохи) используется потом тысячами и
тысячами претендентов на творческое деяние.
Кошки бегут друг за другом, несмотря на то, что
рядом есть другие нетривиальные ходы. А между тем
у Альчук была блестящая возможность войти в
другую дверцу. Дело в том, что для поездки в
Соединенное Королевство нужна виза, которую не
так-то просто получить. Для этого необходимо
проходить в посольстве собеседование.
Обратившись в консульский отдел, Альчук получила
отказ. Но ее пригласили на повторное, более
подробное собеседование, во время которого ей
было задано множество вопросов, напрямую
унижающих достоинство российского художника и
придавливающего его грузом непосильного
тяготения. Вопросы были приблизительно таковы -
почему ваш муж (Михаил Рыклин) уехал раньше вас в
Англию и какого цвета белье он предпочитает
носить? Почему вы не принесли с собой фотографии,
которые собираетесь показать на выступлении и
если они еще не готовы, то как те люди, которые вас
приглашают, уже знают, что вас надо пригласить?
Все, что надо было сделать Альчук, которая
все-таки получила визу после унизительного
допроса, - прочитать дрожащей от страха и
возмущения аудитории список вопросов чиновника
и своих ответов. Успех был бы ошеломляющим - КГБ
отдыхает, аудитория сострадает, сэр Исаак Ньютон
довольно потирает руки, а художник открывает нам
новый взгляд на мир, а именно на проблемы
тяготения, давления, подавления и на отсутствие
какой бы то ни было невесомости, легкости бытия,
творческой потенции при декларации демократии и
человеколюбия. Увы!
Михаил Рыклин отличился от других тем, что в
программе двух вечеров упоминался не просто по
имени, как другие, а как Михаил Рыклин, философ.
Вероятно, постоянное упоминание этой профессии
поднимало статус мероприятия. Несмотря на
декларированное отличие, Рыклин уподобился
западным участникам, зачитав текст, написанный
сразу после полета и посвященный
физиологическим ощущениям философа. Нет, конечно
философ не может говорить про головокружение и
тошноту, он говорил про ощущение времени. Время,
по его наблюдениям, пролетело очень быстро и с
этим согласились, как он сказал, и другие
участники. Это высказывание напомнило мне цитату
из Набокова, который умел ох как остро
иронизировать над пустыми
разглагольствованиями (особенно венского
профессора). Один его герой просыпается утром на
кровати не вдвоем с женщиной, как он ожидал, а
втроем. Рядом с ними лежит невесть откуда
взявшийся бродяга, который к тому же в эту ночь
совершенно потерял память. Его отправляют в
психиатрическую больницу, но память не
возвращается к нему ни на завтра, ни через месяц,
ни через год. Тогда герой пишет ученую статью,
которая приносит ему выгодный контракт в одном
из университетов. Цитата из статьи - теория
перцепционального времени, основанная на
чувстве кровообращения, и концепционально
зависящая от особых свойств нашего разума,
сознающего не только вещественный мир, но и
собственную сущность, отчего устанавливается
постоянное взаимоотношение между двумя
пунктами: будущим (которое можно складировать) и
прошлым (уже отправленным на склад).
Но Рыклин есть Рыклин, автор "Террорологик"
не может так просто о(т)пустить аудиторию (с)
физиологическими ощущениями. И начинается
вторая часть - про русский космизм. Основная
мысль - отношение нации к пространству. Немцы в
тридцатых годах выдвинули лозунг - народ без
пространства (Folk ohne Raum), но так свое пространство
и не смогли завоевать. А мы, русские, всегда имели
свое пространство, да к тому же являемся еще и его
заложниками.
Хорошо еще, что Рыклин говорил про космизм, а не
про косметику. В 60-е годы в журнале Крокодил можно
было встретить карикатуры про обывателей, не
понимающих разницы между космосом и кометикой. А
вообще, это выступление производило впечатление
адаптированного текста для слушателей особой
категории, каковым западный слушатель и
является. Что ему русский космизм? То же, что и
какой-нибудь зимбабвийский эзотеризм. Да и
вообще, это выступление было как бы немного не по
теме. Но когда-то, владея этой самой темой и
языками, Рыклин был, как Чапаев, впереди, на
боевом коне. Именно он нес темному восточному
читателю ростки постструктурализма. Кто не
помнит его перевод Анти-Эдипа, выпущенный
репринтным изданием в каком-то непонятном
Всесоюзном межведомственном центре наук о
человеке при президиуме АН СССР? Этот перевод
художники долго потом копировали друг у друга. За
это они приглашали Рыклина на свои
концептуальные акции - например, раскачивали его
на длиннющих качелях под Яузским акведуком и он,
рискуя жизнью, изображал из себя маятник Фуко
(только не того самого, а другого, который не
философ, а маятник). Но я уже говорил, что
информация сыграла злую шутку над Чапаевыми. В
новый информационный век они оказались
плывущими в мутном потоке непонятого медиа.
| + |  |
Но самая фантастическая история, произошедшая во
время полета - это любовь, вспыхнувшая у
танцовщицы Marag Wightman к русскому инструктору
Володе, который опекал ее безумные прыжки. Марэг
собирается теперь отправиться в Москву и
поступить работать в Московский цирк (вот так
просто, зайдя с улицы), и чтобы Володя пришел на ее
выступление и полюбил ее. Марэг вообще хочет
выйти за него замуж, но боится, что он заставит ее
мыть посуду и стирать белье (опять белье, да еще
неизвестно, какого цвета). В конце концов, Марэг,
наверное, единственная из котят, кто попытался
хотя бы приоткрыть другую дверцу и просунуть нос
в чужой неизведанный мир. Но ее, конечно,
отговорят. Так что беспокоиться незачем. Да и к
тому же историю эту я слышал не от самой Марэг, а
от Маши Чуйковой, и этот рассказ, скорее всего,
является ее вкладом в проект "Тело в
пространстве". Так что он, вероятно, не
соответствует действительности. И все кошки
дружно и аккуратно идут друг за другом, через
одну и ту же дверь.
Андрей Великанов
11 марта 2002
P.S. Это был первый из отчетов о путешествии в
Лондон. В следующих выпусках - Галерея Тейт,
Александр Бренер в Лондоне и собственно Лондон
как произведение искусства.